для меня своего рода проблемой. Ведь я никогда раньше не занимался сексом ни с одной из своих сотрудниц, — насмешливо заявил он. Правда, румянец, заливший щеки Кити, вызвал у него мгновенное чувство раскаяния. — Кити, впредь не задавай вопросов, если не знаешь, что будешь делать с ответами, — мягко добавил он.

— Я прекрасно справлюсь с ответами, не придумывай, — сказала она с деланой беззаботностью.

В этот момент пришла Эмбер с большим подносом еды.

Сантьяго же думал о том, насколько хрупкая и беззащитная Кити на самом деле.

— Ешь, — почти приказал он.

Она послушно взяла вилку.

Он с искренним интересом наблюдал за тем, как Кити поглощает еду: папайю и лайм, аппетитные блинчики с бананом и джемом. Он привык к женщинам, изнурявшим себя постоянными диетами, смотревшим на еду буквально с презрением. Поэтому аппетит Кити вызвал у него искреннее восхищение. Несколько мгновений Сантьяго чувствовал себя абсолютно умиротворенным и спокойным, но вдруг вспомнил, по какой истинной причине она здесь оказалась.

Он почти не спал минувшей ночью, все думал о том, как эта странная англичанка умудрилась забеременеть от него?

Ведь они старались быть осторожными. Он всегда предохранялся. Правда, Сантьяго вдруг вспомнил тот невероятный секс в душе — тогда он совсем потерял над собой контроль под струями теплой воды.

— Спасибо, — наконец сказала Кити, промокая губы салфеткой. — Завтрак просто восхитительный.

Она откинулась на спинку стула, на ее лице застыл немой вопрос — она явно ждала от него инициативы. Сантьяго же задумался о ее огненных кудрях и о том, как красива ее полная грудь под этой мягкой футболкой.

«Так, соберись и вспомни о том, что она лжет тебе. Это сейчас главное».

— Скажи мне, к чему все эти увертки? Почему ты сразу не сказала мне по телефону о своей беременности? Боялась, что я испугаюсь ответственности и брошу трубку? — спросил он, прищурившись.

Кити пожала плечами:

— Да, я рассматривала и такой вариант.

— Но вовсе не эта причина привела тебя на Бали?

— Нет.

Воцарилась тишина.

— Так зачем же ты приехала, Кити?

Она беспомощно взглянула на салфетку, а затем подняла лицо. В ее глазах застыли слезы. И как бы Сантьяго ни хотелось держать себя в руках, его сердце буквально сжималось от жалости и боли.

— Я хотела узнать, что ты за человек на самом деле, — медленно произнесла она. — И понять, мог бы ты быть…

— Кем быть?

— Я… хотела узнать, сможешь ли ты стать достойным отцом моему ребенку.

— Значит, ты втайне от меня проводила свой личный тест? — уточнил Сантьяго. — Думаю, финансовую проверку я уже прошел с блеском. Что еще ты хотела выяснить, Кити? Мой ай-кью? Или насколько я добр по отношению к животным?

— Твой сарказм сейчас неуместен. Ни о чем подобном я не думала.

— Хорошо. Но мне интересно, с чего ты вообще взяла, что можешь оценивать и судить меня?

Кити услышала гнев в голосе Сантьяго и поняла, что задела его за живое. Но, собственно, чего она ожидала? Что их общение пройдет как по маслу?

— Мои намерения были искренними, — сказала Кити с едва заметной дрожью в голосе. — Думаю, мой собственный опыт сделал меня такой подозрительной.

— Правда? А я думал, что у тебя нет никакого опыта, — язвительно бросил он ей в ответ.

— Но я же не о любовниках. Не о… Я…

— Что ты, Кити? — грубо прервал ее Сантьяго. — Давай ближе к делу, ладно?

Она тяжело вздохнула, поняв, что ее загнали в угол. Наверное, сейчас стоит поведать о своем прошлом, но она никогда об этом никому не рассказывала. И стоило ли сейчас?

Сантьяго Тэвес смотрел на нее с ожиданием — видимо, момент для откровений действительно настал. Он имел право знать все о ее судьбе.

— Давай просто остановимся на том, что мне трудно доверять людям.

— И почему же?

— Я… родители бросили меня еще младенцем, — сказала она тихо. Сантьяго молчал, и Кити продолжила, запинаясь и не скрывая волнения. — Меня подбросили одному лондонскому священнику, отцу О'Бреди, — добавила она, как будто такая посторонняя деталь была необходима. — Он жил со своей экономкой, Эллен.

Кити вдруг показалось, что на его лице мелькнуло сострадание. Но, возможно, она просто принимала желаемое за действительное.

— Продолжай, — попросил он.

— Мне рассказывали, что тот вечер был очень холодным. Эллен внезапно услышала крик на улице. Отцу ОБреди показалось, что это лиса, но Эллен не была так уверена, и когда она открыла дверь, то обнаружила меня на ступеньках, завернутую в одеяло и лежащую в мешковине, покрытой желтыми листьями.

Сантьяго хотел произнести что-то с яростью, но Кити, заметив его реакцию, остановила его:

— Нет, не нужно меня жалеть! — перебила его Кити. Все школьные годы ее называли не иначе как бедняжкой, и как же она устала от этого прозвища. — Мне повезло.

— Повезло? — переспросил он, недоверчиво поджав губы. — Ты что, шутишь?

Кити кивнула. Милая Эллен действительно день ото дня внушала ей мысль о том, что все могло закончиться иначе, с гораздо худшими последствиями.

— Меня приютили два очень добрых человека, и я провела с ними шесть очень счастливых лет, пока…

— Пока что? — уточнил Сантьяго.

Кити растерянно пожала плечами. Странно, прошло столько лет, а боль в сердце все еще никак не утихала и была такой острой! Весь ее мир перевернулся за один день, и она была бессильна что-либо изменить. Так же, как и сейчас.

— Эллен пришлось вернуться в Ирландию, чтобы присматривать за больной мамой. Понятно, что я не могла остаться с отцом ОБреди. Поэтому они нашли в приходе супружескую пару, которая не могла иметь собственных детей, и взяли меня к себе.

— Я так понимаю, с ними ты была совсем не так счастлива? — спросил Сантьяго после долгого молчания.

Кити восхищала его проницательность, но в тот же момент и расстраивала. Ей было бы гораздо легче, если бы он просто отмахнулся от нее со скучающим выражением лица. Тогда ей не пришлось бы вновь мысленно окунаться в те события.

— Нет, вовсе нет, — решительно заявила Кити.

— Правда? — спросил Сантьяго спокойно, наливая себе кофе.

— Ну… они были очень чопорной парой. Из тех, кто прячет свою жизнь за занавесками. Миссис Бейли — мама, — добавила она неловко, потому что так и не смогла привыкнуть к этому слову, — всегда хотела собственного ребенка, ее муж — меньше, и он быстро понял, что я ему очень мешаю. Он хотел вернуть свою прежнюю безбедную жизнь. Но, конечно, они не могли отправить меня обратно. Ведь ребенок — это не вещь, которую можно вернуть в магазин, потому