Почувствовав, что его слова не затронули сердца присутствующих, Лорд-маршал покинул трибуну и продолжал:

— Оглянитесь вокруг! Разве вам самим не страшно? — Он обвел мрачным взглядом набившихся в зал людей. — Все некромангеры в этом зале — все бойцы Великого Легиона, которые без труда в одну ночь подавили вашу противовоздушную оборону, — когда-то были подобны вам. И сражались так же плохо, как и вы. Командиры, офицеры, солдаты, техники, механики, военные советники — все они когда-то сражались так же бездарно, как и вы. Они были рождены на разных планетах и в разное время. Но теперь они избавились от своих пустых, бессмысленных жизней. Они больше не принадлежат мирам, освобожденным нами от невежества и заблуждения. Всякий некромангер, который служит нашему делу, является обращенным. Обращенным в сторону истины и отвращенным от невежества и заблуждения.

Его речь не возымела должного эффекта. Гелионцы еще громче стали обсуждать услышанное. «Почему же их так трудно убеждать? — подумал Лорд-маршал. — Почему всегда находятся люди, склонные сопротивляться?» — Он рассматривал такую реакцию как чисто физиологическую и практически непредсказуемую. Некоторые миры были особенно плохи. Относительно Гелиона-Один он еще решения не принял. Но главная проблема, как и обычно, заключалась в предводителях. Возможно потому, что им было что терять. К сожалению, они не понимали, что теряют гораздо меньше, чем приобретают.

Впрочем, все это совершенно неважно. Конец — один и тот же. Всегда.

— Все мы начинали с одного и того же, — прогрохотал Чистильщик, заглушая ропот присутствующих. — Когда-то я и сам ничем не отличался от вас. Я ничего не сознавал, ничего не отрицал, но и истины я не знал. Так же, как и вам, мне трудно было принять истину. Тем не менее я выслушал ее, как следует обдумал и понял, что я изменился. Это решало все мои проблемы. Уверен, что и вы в один прекрасный момент поймете, что войти в Андерверс могут лишь самые достойные, самые преданные вере. Те, кто захочет совершить это, те, кто предпочтет прозрение заблуждению, прямо сейчас могут опуститься на колени и попросить истинного очищения. — Он склонил голову и простер руки, призывая толпу откликнуться на его слова.

Подавленные военным поражением, а теперь слегка ободренные не совсем понятным смыслом его речи, гелионцы стали обсуждать услышанное.

— Нам нужно время, чтобы прийти в себя, поразмыслить и обсудить то, что вы нам предлагаете. Вы ведь не думаете, что за такое короткое время все мы…

— Откажемся от нашей веры? — недоверчиво проговорил мекканский священник.

— Никто не станет делать то, что вы от нас требуете, — отозвался широко известный и очень уважаемый политик.

Заметив спустившегося с трибуны Лорд-маршала, он его не испугался и громко продолжил свою речь, чтобы все его слышали.

— Это какая-то бессмыслица. Нашу планету населяет множество людей, придерживающихся самых разных верований. Мы гордимся тем, что мы разные. Мы просто не в состоянии в один день отказаться от того, во что верим, — даже по приказу завоевавшего нас, человека. Конечно, вы одержали военную победу, но ваша вера совершенно нам чужда, она противоестественна и нереальна…

Он смолк на полуслове. Из тела Лорд-маршала вдруг вытянулось что-то призрачное, но совершенно реальное. Все присутствующие увидели, как эта третья рука протянулась к политику и погрузилась в его тело. Тот дернулся, его глаза вылезли из орбит. Астральная рука тут же отдернулась назад, сжимая что-то, что трепетало и едва ли не кричало. Что это? Сущность жизни? Человеческая душа? Никому еще не приходилось видеть ничего подобного — все были поражены и ошеломлены и в безмолвном ужасе наблюдали за происходящим. Призрачная рука разжалась и швырнула трепещущий орган на пол. Но еще до того, как тот коснулся пола, протестующий политик рухнул и застыл. Он умер мгновенно.

Понимая, какое невероятное впечатление произвело на всех то, что он сделал, Лорд-маршал обвел толпу взглядом.

— Есть еще такие, кто считает, что наша вера противоестественна и нереальна? Разве то, что вы сейчас видели, не реально? — Гелионцы в ужасе молчали. — Так кто же из вас готов преклонить колени и принести клятву, что в один прекрасный день, в качестве Избранника, он готов войти в Андерверс?

Мужчина за мужчиной, женщина за женщиной, ряд за рядом — все предводители Гелиона-Один опустились на колени. Словами их убедить было невозможно, но то, что на их глазах проделал Лорд-маршал, было убедительнее всяких слов. Человек верит своим глазам. А если так, на что еще способны захватчики? Произошла самая настоящая массовая капитуляция.

Не считая одного человека, который молча стоял у входа в зал.

Вако сразу же заметил незнакомца. Такое случалось довольно часто. Всегда находился упрямец и невежда, который пытался сопротивляться. Похоже, что урок еще не усвоен в полной мере. Вако прошел вперед и остановился перед незнакомцем.

— В чем дело?

Риддик, облокотившись о массивную дверь, нехотя ответил:

— Я вообще-то не с ними. Я сам по себе.

Вако нахмурился, не сообразив толком, правильно ли он понял ответ. Впрочем, это и неважно.

— У тебя один-единственный шанс. Единственный шанс принять предложение Лорд-маршала. Считай, что тебе сильно повезло. Лорд-маршал очень добр. Обычно от несогласных просто избавляются.

Риддик не переменил позы.

— Лично я ни с кем из людей ни о чем не договариваюсь.

Понимая, что сейчас его слушают многие, Вако решил проявить терпимость и продемонстрировать вождям покоренной планеты, что человека можно победить словом, а не насилием. Стоявшего перед ним упрямца можно было обвинить разве что в неведении.

— Лорд-маршал — это тебе не просто человек, — принялся терпеливо объяснять Вако, словно разговаривая с ребенком. — Он — святой Почти-Мертвец, видевший Андерверс. Людям до него далеко. — С этими словами Вако указал на трибуну, возле которой валялось тело неосторожного депутата. — Неужели ты не убедился в сверхъестественных возможностях нашего предводителя?

Риддик оторвался от стены. Вако отшатнулся, но здоровяк и не думал к нему приближаться.

— Знаешь, что я тебе скажу. Я вообще-то никому не собираюсь поклоняться. Мне на все это наплевать. — Он кивнул в сторону приближающегося к нему огромного Иргуна-Странного. — Но этого вашего ублюдка я точно уделаю.

На лице приближающегося Иргуна-Странного заиграла улыбка — он предвкушал очередную жертву. Никто пока не велел ему нападать на упрямца, никто не отдавал приказа, но у Иргуна был отличный нюх на настроение своих командиров, и он чувствовал, что, если возьмет инициативу на себя, никто из них не воспротивится. Иргун вскинул не один, а сразу два боевых топора, абсолютно убежденный в том, что теперь никто не сможет его удержать. Жаль, что противник один и поединок продлится недолго. Надо бы, подумал он, затянуть эту расправу, чтобы развлечь своих сослуживцев.