– Обыщите всех троих, – приказал майор.

– Рация, три автомата, боеприпасы, сигареты, четки, – доложил через минуту Смирнов.

– Вот что, – закинул на плечо автомат Жилин. – Свяжите хорошенько боевика, оттащите в кусты и заткните кляпом рот. А нам пора наведаться в селение…

До селения было рукой подать. Несмотря на потемневшее небо, группа перемещалась по открытому пространству короткими перебежками. Пока не стемнело, времени не теряли и хорошо изучили местность.

Жилин торопился – не дай бог, те, кто выслал дозорную группу, хватятся пропавших боевиков.

– Извини, Серега, – негромко сказал шедший за ним Суслов. – Не надо было лишать того урода сознания, а я не сдержался.

– Чего уж теперь? – пробурчал майор. И примирительно добавил: – Никуда он от нас не денется. Полежит до утра и очухается. Если не получится добыть информацию за ночь – вернемся и допросим…

Магриб – вечерняя молитва, совершаемая после захода солнца, – закончился, наступило время ночного намаза. В глухих селениях проживали глубоко верующие люди – молитвы исполнялись аккуратно и в срок. Именно на это и надеялся Жилин, входя с группой в Джир-эль-Гам.

По кривой улочке прошли не более полусотни метров и сразу увидели свет тусклой электрической лампочки, горевшей во дворе одного из участков. В ее свете на лавке сидел пожилой мужчина и ритмично строгал ножом черенок от лопаты.

– А вот и подходящий персонаж для общения, – прошептал командир.

– Думаешь, он что-то знает? – с сомнением в голосе спросил Суслов. – Судя по внешности и занятию, это – обычный крестьянин. Днем – в поле, ночью – спит в доме. Откуда у него информация?

– И что предлагаешь? Есть варианты?

– Нам бы найти человека более информированного, который часто общается с сельчанами. К примеру, торговца. Или врача.

– Ну, врача мы здесь вряд ли найдем. А вот торговец – неплохая мысль. Пошли, поищем лавку.

Группа двинулась дальше…

Все общественные заведения, такие как мечеть, торговые лавки, мастерские или почта, как правило, располагались ближе к центру селений – в районе центральной площади или, если таковой не имелось, на пересечении основных улиц. Спецназовцы направлялись к центру, ориентируясь на подсвеченное единственным фонарем основание минарета.

Площадью в Джир-эль-Гаме считалось незначительное расширение самой длинной улицы, тянувшейся с юга на север. Это Жилин запомнил, хорошо изучив карту еще до начала операции. С восточной стороны площади находилась мечеть, а напротив, возможно, имелись магазинчики. Они не обозначались даже на подробной карте, но Сергей был уверен: где им быть, как не там? И спецназовцы осторожно шли в выбранном направлении…

– Первый, вижу площадь, – доложил по радио дозорный – прапорщик Соболь.

– Народ есть?

– Никого. Можете подходить, здесь спокойно.

Группа приблизилась к дозору, наблюдавшему за центром селения из-за угла каменного забора.

В ширину так называемая площадь не превышала и пятнадцати метров, длина составляла около сорока. Единственный столб с горевшим фонарем торчал аккурат посередине. Справа возвышались минарет и приземистое здание мечети с подобием купола. Слева в ряд стояли невысокие домишки из светлого камня. Над парочкой виднелись какие-то вывески.

– Похоже на магазины, – предположил Суслов.

– Похоже, – согласился Жилин. – Ну что, проведаем хозяев?

– Пошли!

– Мы с подполковником пойдем и поболтаем с торговцами, – сказал Жилин подчиненным, – а ваша задача – глазеть по сторонам, чтоб нам никто не помешал. Ясно?

– Яснее некуда, – ответил за всех Смирнов.

Суслов с Жилиным двинулись к ближайшей лавке. А бойцы группы заняли позиции вокруг площади таким образом, чтобы в случае необходимости простреливать любое направление.

Так называемый магазин был устроен в обычном жилом доме и представлял собой одну большую комнату с отдельным входом с улицы. В столь поздний час он, естественно, был закрыт. Зато в окнах соседней комнаты горел свет.

Суслов неплохо владел месопотамским диалектом сирийского языка, на котором говорило около двух миллионов человек, проживающих в мухафазах Алеппо и Эр-Ракка. Он и постучал в дверь, что вела в жилые помещения.

На стук в окно выглянул седой старик. Подполковник что-то сказал ему, и вскоре тот открыл дверь.

Пока Жилин посматривал по сторонам, между Сусловым и хозяином дома состоялся короткий разговор.

– Возвращаемся, – тронул подполковник спецназовца за плечо.

– Что, уже?

– А чего тут делать? Идем…

Они двинулись к точке сбора.

– Ты что-нибудь выяснил? – спросил майор, когда они пересекали площадь.

– О пропавших российских военных он ничего не слышал. Зато поведал одну интересную историю.

– Какую?

– О том, что за последние полгода в Джир-эль-Гаме и окрестных селениях стали пропадать люди. В общей сложности исчезло около тридцати человек. Сельчане боятся ходить в поле поодиночке – ходят группами.

– Интересная информация. Но совершенно для нас бесполезная, – подытожил Жилин.

Прибыв в заранее обозначенную точку, он вызвал по рации подчиненных. Те собрались в течение минуты.

– В общем, парни, пока все плохо, – сказал майор, закидывая на плечо автомат. – Даже торговец, который ежедневно обсуждает с сельчанами все новости, ничего не слышал о наших пропавших бойцах. Придется вернуться в лощину и допросить оставленного там боевика.

– Раз надо, значит, вернемся, – пробасил Соболь.

В глубине души Жилин надеялся на то, что допрос внесет хоть какую-то ясность в этом мутном деле. После допроса он намеревался связаться с базой и доложить о проделанной работе.

«Может быть, Хмеймим к этому времени уже будет располагать свежей информацией, – размышлял он, осторожно ступая по каменистой почве. – А пока ни одной зацепки. Ни одного сопутствующего факта. Полный ноль…»

На следующий день Текери действительно связался с полевым командиром через спутник и подтвердил информацию о том, что знакомый капитан-пограничник заступает на дежурство. Капитан клялся, что без проблем пропустит людей из Сирии.

Коридор был свободен.

– Желательно проскочить пропускной пункт в первый час дежурства капитана, но не ровно в девять – в момент, когда меняются наряды, лучше ближе к половине десятого, – уточнил торговец людьми. – Запомнил?

– Да, брат, я понял тебя, – ответил Абуд. – Постараемся въехать на территорию поста ровно в девять тридцать.