Что же представляли из себя испанские правые (другими словами, силы реванша) после первого двухлетия Апрельской республики? В стане правых сформировались к 1933 году три основных течения: монархисты, католически окрашенные партии и фашисты. Обе последние тенденции были для Испании новым явлением. Былые хозяева страны на протяжении десятилетий — либералы и консерваторы — настолько дискредитировали себя, что не смогли пережить революцию 1931 года. Многие наиболее одиозные монархисты эмигрировали вместе с Альфонсом XIII. Оставшиеся стали группироваться вокруг мадридской газеты «АБЦ». 12 сентября 1931 года Альфонс XIII и карлистский претендент на престол дон Хайме Бурбон подписали соглашение о союзе в борьбе за восстановление монархии, хотя и отмежевались от насильственных действий против республики. Карлисты тем не менее, почти открыто приступили к ускоренному формированию своей многочисленной милиции — «рекете». В ответ на сплочение монархистов учредительные кортесы признали Альфонса XIII виновным в государственной измене, объявили его вне закона и конфисковали имущество свергнутого монарха. Альфонс отреагировал изданием в январе 1932 года совместного манифеста уже с новым карлистским претендентом Альфонсом Карлосом, в котором утверждалось, что кортесы ведут Испанию к хаосу и коммунизму.

В декабре 1931 года в Испании возникла монархическая партия «Испанское действие», на которую пошли средства, собранные «бывшими» на мятеж генерала Оргаса. Звездой партии был находившийся в эмиграции Кальво Сотело. Это был политик новой формации: не кабинетный стратег старого типа, а деятельный борец, не брезговавший в достижении цели никакими методами. Правда, провал путча Санхурхо показал монархистам, что в стране их ненавидят гораздо больше, чем республику. Ведь даже такой реакционный генерал, как Санхурхо, побоялся в своем манифесте прямо призвать к восстановлению монархии.

В январе-феврале 1933 года под руководством другого монархиста нового (воинственного) толка Гойкоэчеа была создана партия «Испанское возрождение», которая уже практически ничем не отличалась от карлистов, так как отвергала парламентскую монархию. Но все же монархисты не имели в Испании никакой массовой поддержки и даже не могли всерьез мечтать о победе на выборах.

Наиболее массовым отрядом испанских правых стали политики-католики. Раньше у церкви просто не было необходимости в образовании партий для защиты своих интересов: эти интересы охранял весь репрессивный аппарат государства. Деятельность кабинета Асаньи, однако, ясно показала клерикалам, что церковь может навсегда лишиться остатков своего влияния в обществе. Пришлось срочно организовывать свои политические силы.

Сначала католические круги группировались вокруг газеты «Эль Дебате». Поджоги церквей в мае 1931 года сделали борьбу за веру знаменем всей реакции. Молодые щеголи-аристократы, никогда раньше не посещавшие церковь, вдруг стали притворно набожными и обзавелись выставляемыми напоказ нательными крестиками. Уже 29 апреля 1931 года была основана политическая партия католиков — «Национальное действие», формально признававшая существующий в Испании новый режим. Вообще, сильной стороной политического католицизма, определившей его сравнительный успех, была нарочитая неопределенность в вопросе: монархия или республика? Католики пытались представить себя социальной силой, способной на реформы, но без революционных эксцессов и хаоса. Такая линия импонировала многим мелким буржуа и части крестьянства.

Проиграв борьбу за конституцию, католики сразу же поставили целью ее ревизию (в особенности, конечно, тех статей, которые ущемляли права церкви). Но республика, как таковая, не отвергалась. Наоборот, католики даже боролись за избирательные права женщин, прекрасно понимая, что этот наиболее религиозный отряд испанского электората поможет разбить республику ее же методами.

С осени 1931 года политический католицизм получил наконец вполне сравнимого по своим талантам с Асаньей молодого (33 года) вождя — бывшего ректора университета в Саламанке Хосе Мария Хиль Роблеса, который сразу же взял курс на создание массовой правой партии. В октябре 1932 года Хиль Роблес созвал в Мадриде съезд правых организаций, которые представляли более 600 тыс. своих членов. А уже в феврале-марте 1933 года была сформирована правая коалиция — Испанская федерация автономных правых (по испанской аббревиатуре — СЭДА, как ее принято сокращенно именовать в отечественной научной литературе), объединившая уже 800 тысяч человек. СЭДА декларировала легальность и работу в рамках законодательства республики. Эту организацию щедро снабдили средствами крупные воротилы бизнеса и находившиеся в панике за свою собственность латифундисты.

Левые силы сразу же увидели в СЭДА смертельную опасность — ведь испанские правые впервые создали массовую организацию, которая могла тягаться по влиянию и с ВСТ и НКТ. ИСРП, КПИ и анархисты развернули активную пропаганду против Хиль Роблеса, называя его фашистом. Конечно, он таковым не был, но это был прием политической борьбы в целях мобилизации собственных сторонников. Также поступали и правые, именуя всех левых — от социалистов до анархистов — коммунистами и большевиками.

Как известно, католики не приняли приход Гитлера к власти. Германский национал-социализм казался им светским, революционным движением, уничтожавшим не только марксизм, но и душу нации с ее традициями и историей. Среди сэдовцев были популярны лозунги корпоративного государства, но они скорее были скопированы с Италии (так же в свое время поступил Примо де Ривера), которая считалась «порядочной» страной, а Муссолини — охранителем церкви и монархии. К слову сказать, такие левые политики, как Кабальеро, тоже не отвергали некоторых принципов корпоративной экономики (например, смешанных арбитражных судов). Католики были против нацистского тоталитаризма, так как слишком сильное государство неизбежно увидело бы в церкви своего конкурента в борьбе за душу народа.

Но левые силы Испании стали опасаться СЭДА именно после прихода Гитлера к власти. Нацисты наглядно показали, как легальными демократическими методами можно уничтожить республику. На муниципальных довыборах в апреле 1933 года СЭДА стала сильнейшей партией в деревне. Летом того же года состоялись две тайные встречи Хиль Роблеса с Альфонсом XIII, на которых экс-король одобрил тактику контрреволюционной политики в рамках республики. Хиль Роблес бросил в лицо Асанье во время дебатов в кортесах: «Вы утверждаете, что поступаете сообразно своей революционности, но имейте также в виду, что и мы можем действовать во имя контрреволюционности».

Таким образом, к моменту падения кабинета Асаньи осенью 1933 года СЭДА была основной правой силой страны и целью яростных атак со стороны всех левых партий и профсоюзов, разглядевших волчью шкуру под мягким овечьим обликом профессора Хиль Роблеса.

Теперь настало время рассказать о возникновении испанского фашизма, история которого имеет мало общего с германским и итальянским аналогами.

Прежде всего, по европейским меркам фашизм в Испании возник довольно поздно и не принял массового характера. Идейным основоположником фашистского движения в Испании считается почтовый служащий и студент Рамиро Ледесма Рамос. В 15 лет он сбежал из родного дома в провинции Самора в Мадрид. Отец Ледесмы был бедным сельским учителем. Сначала Ледесма увлекался немецкой философией, потом этого неуживчивого, не от мира сего человека потянуло в активную политику. Он восторгался Гитлером и Муссолини, равно как и анархистами из НКТ за их склонность к «прямому действию». Подражая анархистам, он решил назвать свое движение национал-синдикализмом и принять черно-красный анархистский флаг. Впрочем, для фашизма во всех странах было характерно заимствование лозунгов, символов и организационных форм рабочего движения (вспомним хотя бы, что гитлеровская партия называлась рабочей и национал-социалистской). В испанских левых Ледесму не устраивал только их интернационализм. Лозунги у отца испанского фашизма были следующие: «Да здравствует новый мир двадцатого столетия!», «Да здравствует фашистская Италия!», «Да здравствует Советская Россия!», «Да здравствует гитлеровская Германия!», «Долой буржуазную парламентскую демократию!». С помощью банкиров из Бильбао Ледесме удалось в марте 1931 года выпустить журнал «Завоевание государства», который, правда, дожил только до октября. Основоположнику фашизма удалось объединить вокруг себя лишь 10 человек, таких же молодых (Ледесме было 25 лет) и не нашедших своего места в жизни.