В июне 1931 года в консервативном городе Вальядолид была образована другая группа примерно такого же направления во главе с адвокатом Онесимо Редондо. Родившийся в крестьянской семье Редондо в 1928 году провел год в Германии, где преподавал испанский язык и увлекся национал-социализмом. В 1930–1931 годах Редондо (более активный и не такой замкнутый и нелюдимый, как Ледесма) организовал в Вальядолиде синдикат рабочих, занятых выращиванием сахарной свеклы. В августе 1931 года он образовал свою группу — «Кастильскую хунту испанского действия».

Ледесма и Редондо быстро узнали друг о друге, но первого раздражал во втором религиозный консерватизм, а Редондо был скептически настроен относительно безудержного радикализма Ледесмы. Однако, в октябре 1931 года подачки баскских банкиров прекратились, и Ледесма объединил свою группу со сторонниками Редондо в организацию с грозным названием «Хунта национал-синдикалистского наступления» (испанская аббревиатура ХОНС, членов группы называли хонсистами).

В то время Ледесма придумал лозунги, ставшие потом знаменем франкистских мятежников: «Воспрянь, Испания!» (сравните со слоганом НСДАП «Германия, проснись!») и «Испания единая, великая, свободная!».

В 1932 году ХОНС, насчитывающая несколько сот членов, практически не была заметна на политической арене Испании. Редондо, правда, принял участие в путче Санхурхо и едва сумел сбежать в Португалию. Ледесма презирал путчистов, как и всех офицеров, за их узкий политический кругозор и реакционность.

Нет сомнения, что ХОНС так и осталась бы вместе со своими лидерами на обочине испанской истории. Но тут у фашизма неожиданно появился настоящий, способный притягивать массы вождь.

Им стал сын генерала-диктатора Примо де Риверы Хосе Антонио, родившийся в 1903 году. Он получил хорошее юридическое образование, знал испанскую литературу и английский язык (его любимым произведением было стихотворение Р.Киплинга «Если»). Это был утонченный эстет, плейбой, так же, как его отец, любивший красивых женщин (хотя сам был холост из-за несчастной любви). В годы диктаторства своего отца Хосе Антонио вел себя скромно, слыл либералом и не занимал никаких правительственных постов. В политику он пошел сначала, чтобы защитить отца и его политику от, как ему казалось, несправедливых нападок. В октябре 1931 года молодой Примо де Ривера выдвигает свою кандидатуру на выборах в кортесы в «красном» Мадриде, что было весьма смелым шагом. Он проиграл, но набрал значительное количество голосов. После неудачи Примо де Ривера стал преуспевающим адвокатом, ушел из политики и даже подумывал об эмиграции в Америку.

К началу 1933 года у Хосе Антонио сформировался план по созданию боевой (по настрою) организации избранного меньшинства, которая бы выступала как против старой монархической системы, так и против «индивидуалистического либерализма», за авторитарное сильное государство всех испанцев. Несомненно, что возврат Хосе Антонио в политику был в немалой степени инспирирован успехом Гитлера в Германии в январе 1933 года. Он серьезно заинтересовался фашизмом: «Фашизм, — писал Хосе Антонио, — это не тактика насилия. Это идея единства».

В первой половине 1933 года финансово-промышленный капитал Испании, уже люто ненавидевший реформы Асаньи, вел поиски лидера правых, способного, в случае необходимости, противопоставить решительности левых не менее жесткие методы. Поначалу баскские банкиры присматривались к Прието, который поддерживал тесные контакты с торгово-промышленными кругами. Однако Прието, несмотря на свою известную гибкость, оказался стойким социалистом и не желал торговать своими убеждениями.

К лету 1933 года Хосе Антонио наладил контакт с финансовыми кругами. Свою партию он сначала хотел назвать «Синдикалистское движение Испании». Но вскоре его группа стала публиковать листовки с аббревиатурой «F.E.» (подразумевалось название «Fascismo Espanol», т. е. «Испанский фашизм»). Однако после того, как республиканское правительство запретило в марте 1933 года журнал «Эль Фашио», решили не рисковать, но сохранить полюбившуюся аббревиатуру, назвав партию «Испанской фалангой» («Falange Espanola», т. е. то же самое «F.E.»).

Правительство Асаньи, имея перед глазами печальный опыт Германии, вовсе не намеревалось следить за ростом фашистского движения в стране, сложа руки. 19–22 июля 1933 года были произведены массовые аресты лиц, подозреваемых в принадлежности к фашистским организациям. Хосе Антонио исчез из общественной жизни на несколько дней, а вот Ледесма угодил в тюрьму.

В целом к моменту падения правительства Асаньи осенью 1933 года фашистское движение в Испании находилось в зачаточном состоянии и не имело никакой серьезной поддержки среди населения. Помещики, буржуазия и финансовые воротилы Испании делали главную ставку на традиционные консервативные правые силы.

2 октября 1933 года правительство Лерруса получило вотум недоверия в кортесах. Его преемник на посту премьера, представитель левого крыла радикальной партии Мартинес Баррио стал главой правительства только для того, чтобы назначить на 19 ноября 1933 года парламентские выборы.

12 октября 1933 года был образован единый блок правых сил во главе с СЭДА. Лидером этого блока был Хиль Роблес, только что посетивший Германию, где он участвовал в качестве гостя в съезде НСДАП в Нюрнберге. Основными требованиями правых была ревизия конституции, умеренность в экономических реформах и амнистия всем участникам мятежа Санхурхо.

Левые республиканцы и ИСРП на этот раз шли на выборы раздельно. В целом их кампания разворачивалась под лозунгом защиты завоеваний Апрельской республики, хотя лидер социалистического списка Кабальеро провозглашал «социалистическое наступление». Его речи становились все более и более радикальными. Он требовал противодействия фашизму путем вооруженного восстания и ликвидации капитализма в Испании.

Анархисты вновь проявили свой уже ставший хрестоматийным догматизм и призвали своих сторонников не ходить на выборы. Это очень дорого обошлось левым силам.

Коммунисты, впервые выдвинувшие собственный список, требовали «Испанию Советов» и «рабоче-крестьянское правительство». Они резко критиковали фашистскую опасность, но не скупились и на жесткие слова в адрес ИСРП.

29 октября 1933 года наконец пришло время и Хосе Антонио Примо де Риверы. Он использовал свой предвыборный митинг для официального образования партии «Испанская фаланга». Более 2000 сторонников слушали нового «каудильо» (т. е. вождя) в мадридском Театре комедии. Примо де Ривера признал в своей речи правомерность появления социалистического движения как реакции простого народа на угнетение и социальную несправедливость. Однако, по его мнению, социализм увлекся материальной стороной жизни и классовой борьбой. Он же хочет объединить всех испанцев на благо родины. Широко стал известен один из пассажей речи Примо де Риверы, в котором он угрожал «диалектикой кулаков и пистолетов» тем, кто «обидит Родину».

Парламентские выборы, в которых впервые в истории приняли участие женщины, закончились победой правых и центристов, вследствие их единства и бойкота НКТ. Правые получили 216 мест (в т. ч. СЭДА — 115; сэдисты стали сильнейшей фракцией кортесов), радикалы Лерруса — 100, ИСРП — 58, левые республиканские партии — 40 (в т. ч. «Республиканское действие» Асаньи — 6 вместо 30 в прежнем парламенте). Коммунисты и фалангисты получили по одному месту (Хосе Антонио Примо де Ривера был избран от Кадиса в своей родной Андалусии).