— Садись в машину. Отвезу тебя, — прозвучал приказ.

— Куда? — осторожно спросила.

— Домой, как и договаривались. Или ты передумала?

— Нет.

Опустив голову, я направилась к авто, прижимая к груди вновь обретенный клатч, когда прозвучал оклик:

— Садись на пассажирское, на этот раз я поведу.

Тут он вспомнил про замашки джентльмена и проводил меня до авто, галантно открыл дверь. Даже поддержал, когда я на нервяках подвернула ногу и попыталась упасть.

— Я не смог найти твою обувь, — аккуратно посадил в кресло и присел на корточки, чтобы поднять уроненную сумку с телефоном. — Точнее, я забыл, что ты босиком. Виноват, — едва слышно дополнил и, возвращая вещи, намеренно провел ладонью от щиколотки до колен, заставляя мой противный организм предательски кайфануть под чуткими пальцами.

С трудом смогла отвернуться от искушающего взгляда. Он натуральный Белиал: его красота в том, что он опасен. Его вайб пьянил настолько, что хотелось утопиться в нем, как в чане с вином, чтобы полностью пропитаться и запечатлеть на себе. Таких мужчин нужно опасаться. Они не принесут ничего, кроме боли, но я, кажется, уже пошла по скверному пути и повелась на его уловки. Иначе, почему на такой частоте билось сердце и мурашки бежали по коже лишь от одного касания?

Алекс не стал надо мной измываться. Заняв место водителя, он не спеша повел автомобиль в сторону города. Адрес мой он не спрашивал, а я не говорила. А зачем? Уверена, он уже всю мою биографию изучил.

Любуясь тем, как мужчина ведет авто, я размышляла над разговором возле капота.

«Ты это, в следующий раз, если кто спрашивать будет, говори, что сбила рысь. Или собаку на худой конец. Олень бьет в лобовое, а лосей в наших окрестностях вообще не водится. Поняла?»

Он точно знал, что со мной произошло, но молчал. Почему? Решил не лезть в чужие дела или тут что-то другое? Но я видела его недовольство тем, что не исповедалась перед ним, только он никак это не комментировал. Молчание там, где его быть не должно, страшнее криков и это меня беспокоило. Может стоило рассказать? Нет. Про случившееся теперь я расскажу только брату. Больше я никому не доверяла.

Пока я кусала губы и размышляла о своих проблемах, параллельно думая, куда меня везут, домой или еще куда-то, Алекс спросил:

— Почему ты в мятом платье? Так сейчас модно?

— Молчун сказал, что в доме нет утюга.

— Молчун? Сказал? Кхм…

— Да, сказал. Мы с ним вроде как подружились и стали общаться, — буркнула, с досадой рассматривая свой прикид. У матери точно будет туча вопросов. Обычно я щепетильно отношусь к своему внешнему виду. Надо придумать качественную историю для отвода глаз.

— Ну раз Артем сказал, значит утюга в доме точно нет, — безразлично ответил и больше не смотрел в мою сторону.

— Это правда, что ты Артема забрал из приюта? — решила заткнуть чем-то тишину.

— Я его выкупил.

— Как это?

— У него родители — барыги. Причем двинутые. Отец — контуженный после войны, у него фляга конкретно свистела и мамаша не лучше. Издевались над пацаном, заставляли его дурью торговать, потом перешли дорогу серьезному дядьке и вляпались по самое не хочу. Артема за долги отдали одному человеку. Я его выкупил у него.

— Разве такое бывает? Можно за долги отдать своего ребенка? А ты так просто смог его выкупить? Не верю…

— Шура, в нашем мире много дерьма и беспредела, с которым ты, к своему счастью, пока еще не столкнулась. И продают, и выкупают людей. И убивают. Не думай про это, пока тебя не коснется. Живи в своем мирке, — он рассказывал, как о погоде. Безразлично, обыденно. То, о чем он говорил, для него было в порядке вещей. Он к такому привык.

— Как это не думай? Теперь я еще больше буду думать. Мне жалко Артема, ему так не повезло… А где сейчас его родители? Что он делает у тебя?

— Я их убил, — пожал плечами. — Я бы не хотел обсуждать с тобой Артема. Ты слишком активно им интересуешься. Понравился?

У меня зашумело в ушах после его признания. Непонятно, пошутил или всерьез. Взять себя в руки удалось с большим трудом:

— Не понравился. А еще больше мне не понравилось, что ты меня бросил голую наедине с ним. Я понимаю, для тебя это в порядке вещей и такое абсолютно нормально, но я не привыкла, чтобы ко мне так относились. Или может у вас все общее?

Сказав в порыве, пожалела мигом. Алекс резко прижался к обочине и притянулся ко мне. Я испуганно вжалась в дверную карту, жмурясь, когда он схватил двумя пальцами мой подбородок, чтобы не успела спрятать лицо.

— Открой глаза, не бойся меня. Шура, прием, — услышала его тихий голос возле своего уха и поежилась от мурашек под влиянием горячего дыхания. Приятно.

Продолжил он, когда я выполнила его просьбу:

— Я не делюсь девушками со своими знакомыми и сотрудниками. Это первое, — он недобро прищурился. — У тебя слишком извращенные понятия об уголовниках. Второе, чтобы в твою маленькую головушку не лезли шальные фантазии, попрошу больше никого не заходить, когда мы наедине.

Ну вот. Меня еще и виноватой извращенкой сделал и снова загнал лицо в томатный цвет. И ему нравилось, как я пыхтела от возмущения.

— Поговоришь, чтобы больше не заходил? Значит ты планируешь еще со мной встретиться? — не удержалась все-таки и спросила.

— А ты против?

Он провел пальцами по шее, где красовались засосы. В зеркале уже я успела себя изучить. Я вся сплошной синяк. Где не Алекс, там ветки или камни. Ночка и утро у меня были насыщенными. Хорошо хоть лицо не разбито.

— Если ты планируешь встречу в аналогичной компании, как в этот раз, то я сразу пасс, — кокетливо улыбнулась и набравшись смелости, погладила его по щетине: колючий.

— Я подготовлю для тебя культурную программу. Без своих друзей-уголовников. Позвоню тебе на днях, — он поцеловал меня в щеку и вернулся обратно на свое место.

— У тебя есть мой номер? — ой, тупая…

— У тебя мой тоже есть. Я вбил в телефонную книгу. Если что, можешь звонить, я всегда на связи.

Сказал и