– Но почему? – наивно спросил Гейб. – У меня есть два друга. Один – священник, другой – актер. Священник обвенчает нас, а потом мы аннулируем брак. Или актер сделает вид, что венчает нас. В любом случае второго января мы сядем в самолет теми же двумя людьми, что в начале декабря вылетали из Пенсильвании. Не женатыми, посторонними. И никто ни о чем не узнает.

– Ты с ума сошел!

– Да нет же. Выслушай меня, все очень просто.

– Ну да, вначале мы должны были просто разыграть помолвку, и посмотри, к чему это привело, – напомнила Кассандра. – А как ты будешь выпутываться дальше? Что ты скажешь бабушке, когда мы с Кэнди не приедем на Пасху?

Гейб кашлянул.

– Нам прекрасно известно, что на Пасху ей уже ничего не надо будет объяснять.

Услышав в голосе Гейба едва сдерживаемую боль, Кассандра опустилась на кровать. Да, Эмма старается держаться бодро, но она неизлечимо больна. Во время хождения по магазинам Эмма то и дело присаживалась отдохнуть, она ест отдельно приготовленную пищу, часто укладывается днем, почти не бывает вечерами вместе с семьей. Кассандра прекрасно поняла, что именно хотел сказать Гейб. И ей было хорошо известно, сколько значит для него бабушка, на что он готов пойти ради нее.

– Пожалуйста, – сказал Гейб, подходя к кровати и опускаясь на колени перед Кассандрой. – Я дам тебе все, что ты захочешь. Пойми, бессмысленно делать ей больно, когда этого можно избежать.

Кассандра облизнула пересохшие губы.

– Ну хорошо, – согласилась она. – Но мы воспользуемся услугами актера, а не священника. И я хочу, чтобы ты дал слово со временем во всем признаться родителям.

– Клянусь честью бойскаута, – с облегчением ответил Гейб.

– И ты должен обещать мне, что отныне мы будем работать в тесном контакте. Больше никаких ссор. Если возникнет какое-то затруднение, мы обсуждаем его и вырабатываем план, как его разрешить. Мы ничего не говорим и не делаем, предварительно не посовещавшись друг с другом.

– Согласен.

– Перед твоими родными мы изображаем счастливую пару.

– Точно, – кивнул Гейб и подмигнул. – Касси, а это уж от тебя зависит.

– Ладно, согласна.

– Но изображать перед родными счастливую пару – это значит вести себя как подобает помолвленным.

Наконец-то поняв, к чему он клонит, Кассандра сказала только: – О!

– Мы должны будем чаще держаться за руки.

Она кивком выразила согласие.

– Ладно.

– Время от времени обнимать друг друга за плечи.

– Это можно.

– И чаще целоваться. Гораздо чаще, чем сейчас.

От одной только мысли о поцелуях Кассандру проняла дрожь, но Гейб был прав, и она согласилась:

– Конечно.

Их взгляды на мгновение встретились, и Гейб, подавшись вперед, нежно коснулся поцелуем губ Кассандры. Хотя поцелуй этот был лишь тренировкой, подтверждением договоренности, Кассандра ощутила в нем искренность. Не наполненный пылкой страстью, не долгий и не жаркий, он был, наоборот, нежный и чувственный, словно Гейб благодарил ее за согласие помочь.

Медленно и неохотно он отпустил ее.

– А теперь расскажи-ка мне про подгузники, чтобы я снова не наломал дров.

Кассандра кивнула. Не в силах оторвать взгляда от карих глаз Гейба, она думала, что самое страшное – это не опасность расстроить его бабушку. Хуже всего то, что она начинает влюбляться в него.

Вечером за ужином, дождавшись, когда разговор смолкнет, Гейб сказал:

– Мам, мы с Кассандрой надеемся, ты пересмотришь планы на Рождество.

Лоретта, оторвавшись от кормления Кэнди, взглянула на сына.

– Пересмотрю планы?

– Видишь ли, – начал Гейб, одаряя улыбкой всех сидящих за столом, – мы с Кассандрой решили, что хотим пожениться здесь, сейчас, и рождественские праздники для этого – самый подходящий случай.

– Но ведь осталось всего несколько дней!

– Вот как раз это и надо пересмотреть. Хотелось бы отодвинуть праздничный вечер на неделю.

– О Боже! Это правда? – воскликнула Эмма, закрывая лицо морщинистой рукой. – Вы действительно собираетесь пожениться?

Лоретта, перестав кормить Кэнди, застыла, а Сэм вскочил с места.

– Примите поздравления, – сказал он, направляясь к буфету. Он достал поднос, высокие бокалы и позвонил служанке: – Принесите, пожалуйста, бутылку шампанского. Мой сын женится.

Служанка, улыбнувшись, кивнула и заспешила из комнаты.

– Предстоит так много сделать, – сказала Лоретта, словно рассуждая вслух. – Праздничный вечер придется отменить...

– И человек полтораста из тех, кого ты пригласила прежде, на этот раз можно не приглашать, – осторожно вставил Гейб. – Мы хотим, чтобы свадьба была скромной.

– Скромной? – вздрогнула Лоретта. – Но, Гейб...

– Скромной, мама.

– Тогда нет необходимости отменять праздничный вечер, – резонно заметила Эмма. – Пусть, как и намечено, он состоится в эту субботу, а свадьбу вашу назначим...

– На канун Рождества, – решительно заявила Лоретта. – В одиннадцать тридцать соберутся гости, и вы произнесете ваш обет в полночь. Гостиную мы осветим белыми свечами.

– Минуточку, – вмешался Гейб. – Мы не хотим ничего грандиозного и затейливого.

– Давайте-ка послушаем, что скажет по этому поводу Кассандра, – предложила Эмма, и все взоры обратились к молодой женщине.

– Ну, сказать по правде, – неуверенно начала Кассандра, – ничего грандиозного я решительно не хочу, но против затейливого возражать не буду.

– Да! – крикнула Лоретта, вскакивая с места. – Завтра же мы отправимся по магазинам. – Она повернулась к бабушке: – Эмма, вы за?

– Что за вопрос! – ответила та. – Я сейчас же иду спать, чтобы завтра быть в форме.

– Но ты же еще не выпила шампанское, – запротестовал Сэм, когда его мать направилась к двери.

– Дорогой, мне не нужно никакого шампанского. Я уже пьяна от этого известия. До завтра.

* * *

Когда спустя час родители Гейба наконец унесли Кэнди наверх, тот вздохнул с нескрываемым облегчением.

– Ну... – Гейб ослабил узел галстука, – можно сказать, нам удалось спасти дело.

– Пожалуй, да, – согласилась Кассандра, опускаясь на белый кожаный диван.

– Ты правильно поступила, возразив мне по поводу затейливости свадьбы. Так вышло более правдоподобно.

– Я поняла, что только такой уступкой можно обеспечить скромную свадьбу. Я знала, что, если мы будем упираться, отказываясь от пышного торжества, о котором всегда мечтали твои родители, они начнут на нас давить и мы рано или поздно на чем-нибудь поскользнемся.