Даже вновь приняв на себя обязанности преподавателя теоретической физики в ETH, Паули не забросил философские размышления и психологическое саморазвитие, как показывает его переписка с Юнгом. Сплетая воедино внешние и внутренние интересы, он заключил, что прогресс на одном уровне напрямую связан с прогрессом на другом. В поиске взаимосвязи между психе и материей и её скрытых смыслов Паули определил основной тезис с явно даосским оттенком: природа выражает себя через целостность, и задача в том, чтобы почувствовать эту целостность в себе.

Вскоре после возвращения в Швейцарию Паули написал Юнгу (28 октября 1946) и привёл в письме важное сновидение из своего Принстонского периода. Его нуминозный характер вновь вызвал у Паули интерес к Иоганну Кеплеру, который, изучая орбиты планет, придерживался веры в рациональный научный подход, несмотря на убеждённость в присутствии роли Бога в этом спектакле.

До нас не дошёл ответ Юнга на это письмо; через неделю после его получения у Юнга случился второй сердечный приступ. Первый произошёл в 1944 году, и Юнг тогда был близок к смерти. Оба приступа случились во время его работы над последней крупной книгой — Mysterium Coniunctionis, — в которой рассматривается алхимическая основа его психологии[152]. Коллега Юнга Барбара Ханна описывала его задачу как чудовищную по объёму и глубине, говоря, что он мог лишь «смутно видеть скрывающиеся за этой проблемой вещи — слишком большие, чтобы обозреть их целиком». «Ему пришлось пережить как минимум два физических недуга и близость смерти, прежде чем он испытал достаточно, чтобы продолжить работу над этой книгой»[153] — добавляет она.

Инквизиция

Сон, который Паули переслал Юнгу, усилил его осознание психофизической проблемы и чувство ответственности, призывающее обратиться к ней. Сон начинается с того, что Паули читает древнюю книгу о судах инквизиции над Галилеем и Бруно, которые, как и Кеплер с его тринитарным устройством Вселенной, были сторонниками теории Коперника. Рядом стоит «блондин», обладающий сверхъестественными способностями благодаря огромным знаниям. Он говорит Паули: «Судят мужчин, чьи жёны воплотили вращение». Этот косвенный намёк позволяет предположить, что дух анимы был спроецирован на рациональное восприятие космоса в противоположность мистической концепции, с которой она тогда ассоциировалась. Вслед за этими словами Паули, к своему ужасу, обнаруживает, что очутился в семнадцатом веке, рядом с обвиняемыми. Паули тревожно зовёт жену: «Скорее, я на суде».

Жена приходит, и Паули вновь оказывается рядом с блондином, который печально говорит, что судьи не понимают вращения или круговорота, и потому не понимают обвиняемых. Менторским тоном он говорит: «Но ты знаешь, что есть вращение!». Паули отвечает: «Разумеется. Кровообращение и циркуляция света относятся к элементарным основам»[154]. Паули чувствует, что эта фраза имеет какое-то отношение к психологии.

Паули лучше понимал обвиняемых, чем судьи. Из ранних снов он узнал о циркуляции, круговороте света в алхимии, символизирующем динамический процесс, ведущий к расширению сознания, что во времена Кеплера означало осознание рационального духа. Так с развитием научной мысли анима превратилась из природного духа, духа в материи, в духа, побуждающего искать знаний через рациональное мышление. Этого судьи понять не могли. С приходом количественной науки дух анимы был «воплощён» через идентификацию с интересующим объектом (например, мужчины часто называют автомобиль «она», «девочка»). Со временем это приведёт к последствиям, которые в то время и представить не могли.

В конце сновидения Паули целует жену на ночь и говорит ей: «Ужасно, как страдают эти осуждённые». Чувствуя сильнейшую усталость, он не выдерживает и плачет. Однако блондин отвечает на это улыбкой и словами: «Теперь у тебя есть первый ключ»[155]. Первый ключ открыл дверь к более обширной проблеме, результату уникального исторического периода в семнадцатом веке, когда начался великий переход от алхимии к рациональной науке.

Учредитель института Юнга

К лету 1947 года, оправившись от болезни, Юнг почувствовал растущую необходимость дать пристанище потоку американских и английских студентов, интересующихся аналитической психологией. Хотя до этого он отклонял любые предложения о создании института, теперь, ко всеобщему удивлению, он сам предложил его основание. На вопрос о том, почему он передумал, Юнг отвечал, что слишком многие хотели создать институт его имени: «В любом случае они создадут его, когда я умру, не дожидаясь похорон, так что лучше сделать это, пока я сам могу повлиять на его форму и, может быть, предотвратить самые грубые ошибки»[156].

В начале декабря 1947 года Юнг пригласил Паули стать одним из учредителей нового института от лица естественных наук. Паули восторженно приветствовал основание института (письмо от 23 декабря), одной из целей которого было продолжение исследований Юнга. Паули верил, что в перспективе исследование связи алхимии с психологией, которым занимался Юнг, сможет соединить психологию с естественными науками: «Возможно, мы стоим в начале долгого пути, который в частности, будет связан с постоянно обновляющейся критикой пространственно-временной концепции»[157]. С точки зрения Паули, проблема пространства-времени относилась не только к физике, но и к психологии бессознательного, в которой временные последовательности могли синхронистично (и невероятно) связываться вне зависимости от пространства и времени. С появлением квантовой физики Паули задался вопросом, а не исчезнет ли в конечном итоге чёткое различие между физикой и психологией, как это произошло с физикой и химией. Он надеялся, что новый институт поможет сблизить две эти сферы.

Ещё раньше был учреждён Психологический клуб, в котором собирались студенты Юнга. Паули предложил прочитать в нём две лекции о своей текущей работе, касающейся Иоганна Кеплера. Лекции, оказавшиеся более полными, чем те, которые он читал в Принстоне, состоялись в феврале и марте 1948 года. Название их звучало так: «Влияние архетипических идей на научные теории Кеплера». Исследование Паули фокусировалось на двух предметах: архетипические связи между творческим мышлением и бессознательным и понимание того, что ранняя научная мысль была угрозой «мировой душе».

Иоганн Кеплер (1571-1630) известен благодаря открытию трёх основных законов, регулирующих движение планет вокруг Солнца. Его монументальный труд дал Ньютону материал, необходимый для разработки механики. Паули был захвачен уникальным положением, которое занимал Кеплер в истории науки. Он жил во времена, когда мистическо-символическое восприятие природы, присущее алхимии, уступало место научно-качественному образу мыслей. Астроном-математик Кеплер попал в это встречное течение истории, имея, с одной стороны, магический, с другой — рациональный подход к природе. Желание Кеплера доказать, что Земля вращается вокруг Солнца, соответствовало его убеждению в том, что круговая орбита подобна божественному образу.

Когда мудрейший Создатель пожелал сотворить самое