А ещё более любопытно, что будучи пойманной, сестрёнка не прячет глаза, более того, ещё пристальнее смотрит. Кажется, она начисто забывает о неловкости, и от этого неожиданно что-то типа смущения начинаю испытывать я. По крайней мере, первым отвожу взгляд.

*************

Этот Кирилл постоянно трётся возле Насти. Просто невозможно выцепить момент, когда она одна останется. Хотя зачем деликатничать?

Я бы и рад думать, что парень слишком мутный и не стоит с ним церемониться, но судя по той информации, которой располагаю, ничего особенного он из себя не представляет. Мировым злом уж точно не назвать. Кирилл как Кирилл. Только бесит всё равно.

– Пошли, поговорить надо, – невозмутимо заявляю Насте я, поравнявшись с этой парочкой.

Сестрёнка смотрит растерянно. Кажется, даже не ожидала, что я вообще вернусь. Видела, значит, как уходил, а возвращение не уловила. Ну ничего, зато точно запомнит.

– Думаю, всё, что ты хотел сказать, ты можешь сказать и при мне, – встревает Кирилл, пока Настя в себя приходит.

Мрачнею. Задолбал он уже свой характер показывать.

Радует одно – улавливаю, как Кирилл нервничает, пусть и прячет это за бравадой. А значит, помнит мои слова в машине. В первую очередь от этого запарился, а не от того, что я собираюсь с Настей наедине остаться.

Забавный он. Делать мне больше нечего, сестрёнке сплетни о нём пересказывать. Пусть это даже проверенные факты, а не слухи, в них нет ничего, чтобы раздувать. А даже если бы было… Какое мне дело до благополучия Насти?

Я ведь ещё даже не понял, какое мне дело до неё в целом. Кто она такая и зачем мне сдалась. И в любом случае, от всех этих непоняток я не в восторге.

– Не о тебе речь пойдёт, не беспокойся, – серьёзно сообщаю ему и тут же перевожу взгляд на Настю. – Семейные дела.

Как я и думал, формулировка обоих приводит в чувство. Кирилл понимает, что не его это дело, а сестрёнка тут же настраивается идти со мной куда угодно. Причём в её глазах я вижу не только решимость, но и лёгкое волнение.

Словно за этой размытой фразочкой я что-то важное скрываю, и Настя догадывается, что.

– Я ненадолго, – говорит она Кириллу, пока я стараюсь отбросить это странное неприятно сдавливающее чувство.

Не думаю, что ей есть, что скрывать. Скорее, просто испугалась, что я собираюсь испортить свадебку под конец. Настороженность у Насти чуть ли не в каждом движении.

А Кирилл, конечно, не в восторге от того, что я увожу её у него на глазах, да так, чтобы и возразить не смог. Но выбора у него и вправду нет, и понимания этого, к счастью, хватает.

Я увожу Настю на веранду. Вечер вполне тёплый, а даже если осень напомнит о себе прохладой, совсем скоро нам станет жарко.

По пути захватываю бутылку вина и парочку бокалов. Не знаю, заметила ли это сестрёнка, но наплевать. Думать будем потом.

Мы идём к самому дальнему углу веранды. Хотя в ней никого и нет, кроме нас, но так надёжнее. А раз уж Настя сейчас на удивление сговорчивая, не стоит терять возможность сделать так, чтобы нас не прерывали.

Музыка тут почти не слышна. Настолько, что я улавливаю громкий стук биения сердца сестрёнки. Или это моё так заходится?..

Мы останавливаемся, разворачиваемся друг к другу. Настя чуть ли не краснеет, когда замечает в моих руках вино с бокалами. Смотрит настороженно, прикусывает губы, хмурится.

Вот какого чёрта она такая красивая…

– Что-то случилось? – едва слышно спрашивает сестрёнка, ещё не понимая, ей за родителей беспокоиться или за себя.

– Случилось, – криво ухмыляюсь, проследив за движениями кончика её языка, робко облизнувшего пересохшие губы. – Не с родителями, не волнуйся. С нами.

Жаль, что сейчас недостаточно темно, чтобы скрыть, как я краснею. Жар разливается по коже так, что щёки наверняка горят чуть ли не алым.

Вот как знала, что нечего было за Глебом идти! Но шла, как загипнотизированная. Изначально потому, что испугалась, что он о беременности мамы узнал, и не понимала, чего теперь ждать. А потом… Осознав, что Глеб ведёт меня куда-то далеко, даже не представляю, почему шагала дальше. С каждой секундой всё меньше сомневалась, что дело не в родителях.

Ещё эта бутылка… Зачем братец принёс её вообще?

– Если ты о том, что мы немного не ладим, то я готова оставить все разногласия, – наконец выдавливаю ответ я.

Сама знаю, что он не об этом. Вижу этот взгляд… Нет сомнений, что мой вид Глебу нравится, но от этого совсем не тянет позлорадствовать. Скорее, наоборот… Вряд ли его симпатия сулит мне что-то хорошее.

И вообще, симпатия ли? Меня просто хотят, не больше. Куда он, кстати, дел Олесю?

Чёрт. Мысли уже путаться начинают, да и выдерживать взгляд Глеба всё сложнее.

– Да, я, наверное, об этом, – помедлив, неожиданно соглашается братец. – И раз уж мы сегодня породнились, нам стоит получше узнать друг друга…

Я вздыхаю. Что-то мне не нравится этот его вкрадчивый тон. Да и не верится во внезапную доброжелательность Глеба. В последней фразочке так ясно слышится намёк, что моя многострадальная кожа снова горит, а в голове наш поцелуй возникает некстати.

Не по себе оставаться с братцем наедине, да ещё сейчас, когда непонятно, к чему вообще всё ведёт.

– Ещё успеем, – говорю едва слышно, чуть ли не шепчу.

Морщусь от собственного тона и пытаюсь спасти ситуацию уверенным взглядом Глебу в лицо.

Впрочем, он будто и не замечает моего состояния.

– Наши родители улетают завтра ранним утром, – многозначительно сообщает. – Мы останемся одни, а меня как-то не тянет провести этот месяц, наблюдая над твоими попытками избегать меня. Потому лучше стать ближе именно сейчас.

Я сглатываю, непонимающе глядя, как Глеб начинает разливать вино по бокалам.

С одной стороны, в его словах есть смысл. С другой… Не нравится мне, как он говорит. Нутром чую подвох, к тому же, это ведь Глеб. Я хорошо помню, что там было у него в телефоне, а судя по его взглядам на меня в этот вечер, присутствие Олеси в его жизни несильно повлияло на планы…

В общем, самое время свернуть эту лавочку и уйти. Я всё равно не собираюсь проводить этот месяц с Глебом, а уеду к отцу. Мы пока так и не говорили об этом, но уверена, что он не будет против. Я довольно часто спонтанно к нему ездила. Так что нет у меня нужды сейчас с братцем зависать.

Но почему-то я не только остаюсь, но и принимаю из его рук бокал.

– Давай сыграем, – буднично предлагает Глеб, вот только смотрит на меня как-то испытующе, задумчиво, пронзительно даже.

– В смысле? – растерянно переспрашиваю.

Самое. Время. Уйти!