Даже если у папы не получится, то, кстати, можно на нашу с мамой квартиру вернуться на этот месяц. Мы ведь только сегодня переезжаем, не думаю, что квартиранты именно завтра поселятся. Скорее всего, как раз после возвращения молодожёнов с отпуска.

– Это способ расслабиться и лучше узнать друг друга, – ухмыляется Глеб. – Ничего такого. Игра «Я никогда не». Продолжаешь фразу и, если на самом деле ты это делала, то пьёшь, если нет…

– Я знаю правила, – резко перебиваю его.

Почему моё сердце так громко колотится и никак не может успокоиться?

– Тогда начинай, – уступает Глеб, причём непривычно мягко. – А чтобы тебе было спокойнее, ограничимся пятью утверждениями с каждого.

На некоторое время застываю, не понимая, что делать. Уйти? Или, может, всё-таки сыграть, чем мне это грозит?..

Может, братец искренне хочет оставить прошлое в прошлом. Он обратился так мягко, словно успокоить стремился, как мог. Да ещё и заранее проговорил рамки, что тоже обнадёживает. Мы не так долго тут задержимся, что такого? А если я сейчас сбегу, этот месяц точно будет напряжённым, даже если проведу его одна в нашей с мамой квартире. И вряд ли оно пойдёт на пользу, ведь всё равно придётся вернуться в ту, где Глеб…

– Я никогда не была на свадьбе раньше, – это вырывается само.

Слегка вздрагиваю и запиваю своё решение остаться. А братец оставляет бокал нетронутым. Не был, значит.

– Я была на свадьбе папы. Они с мамой в разводе, – осторожно поясняю я.

Не помню, надо ли по правилам игры объяснять, что, как и когда, если ты это делал. Но, наверное, так будет хоть немного более спокойно. Может, и вправду, если я разговорюсь с Глебом, стану проще его воспринимать?

Сделанный глоток вина тоже в этом смысле кстати. Волнение не отступает, но уже не так охватывает, расслабляющее тепло потихоньку наполняет тело.

– И давно?

В глубине души я опасалась, что Глеб проигнорирует моё пояснение, но нет, он проявляет интерес.

Кажется, я окончательно расслабляюсь. Более того, становится даже увлекательно. Нет смысла ломать голову насчёт непредсказуемости братца и его мотивов – мы впервые за всё это время вроде как устанавливаем контакт, и от этого спокойнее на душе. А мне ведь интересно, что там в его жизни происходило, а что нет.

А ещё странно будоражит мысль, что этот интерес, возможно, взаимен.

– Что именно? Свадьба папы или их с мамой развод? – легко уточняю.

Глеб задерживается взглядом на моём лице на несколько секунд, а потом ставит бутылку на ближайший столик.

– И то, и другое.

– Родители развелись, когда мне было шесть, – вспоминаю вслух. – Папа снова женился, когда мне было четырнадцать.

– А сейчас тебе сколько? – неожиданно спрашивает Глеб.

Я крепче сжимаю бокал. Мне опять кажется, что братец смотрит слишком уж неоднозначно и что не так уж безопасно оставаться с ним наедине, пусть даже играя в довольно безобидную игру.

– Восемнадцать, – стараюсь прогнать это ощущение и отвечаю как ни в чём не бывало.

Не знаю, какой там настрой у Глеба, но у меня непринуждённо дружелюбный. Вот и стоит его придерживаться, не позволяя ничему это испортить.

– Оставалась на второй год? – ухмыляется братец.

– В школу пошла чуть позже остальных. После развода родителей мама слишком оберегала и решила продлить мне детство, – решаю проигнорировать его усмешку, отвечаю, будто её и не было. – Плюс ещё день рождения у меня в сентябре, был недавно. В общем, так уж получилось.

И вот всё бы хорошо, но слишком уж отчётливо меняется взгляд Глеба. Он смотрит на меня немного иначе, по-новому как-то. И от этого неловкость возвращается.

– Так что зря ты меня малолеткой называл, – пытаюсь разрядить обстановку, натянуто улыбаясь. – Я почти твоя ровесница.

Ой. Не самый удачный способ перебить напряжение. Конечно, я говорю без обиды, но получается, что напоминаю Глебу его слова, давая понять, что не пропустила их мимо ушей.

– Выглядишь младше, – если он и улавливает, то ничем не даёт понять. Просто утверждает, словно мы обсуждаем что-то нейтральное.

Поджимаю губы. Неожиданно задевает это его мнение. Восемнадцать – такой возраст, когда хочется выглядеть именно на него, а не младше.

А если я по мнению Глеба такая внешне недоразвитая, что тогда пялился на меня весь вечер? Думал, я не замечу? Как же, почти каждый его взгляд жаром по телу. Слишком уж выразительно.

– Даже сейчас? – кажется, мне срочно надо успокоиться. На нервах выпаливаю чуть ли не всё, что в голову приходит. – Твоя очередь, – торопливо добавляю.

Глеб слегка выгибает брови, а его глаза загораются любопытством.

– Ты выглядишь великолепно, и не только сейчас. Но сейчас особенно, – невозмутимо сообщает братец. Учитывая тот блеск во взгляде, его голос звучит слишком уж сдержанно, но тем сильнее пробирает. Я ведь чувствую, что это правда, да и высказанная в духе Глеба: просто, обыденно, немного небрежно. – Я никогда не видел, как мой отец изменял маме.

Неожиданно. Я ещё не успела в себя прийти от внезапных комплиментов, а тут такое заявление. Да ещё и почти сразу опровергнутое глотком вина.

Видел, значит. По спине аж холодок пробегает. Глеб имеет в виду, что видел своего отца с моей мамой ещё тогда, когда его была жива?..

Я ничего не говорю, опустив глаза на свой бокал. Не знаю, как воспринимать это неожиданное откровение. И вообще, удивлена, что Глеб решил разделить его со мной.

Может, он думал, что раз мои родители в разводе, то я тоже с подобным сталкивалась?..

Постукиваю пальцами по стеклу бокала, не решаясь нарушить молчание. Не думаю, что моего сочувствия ждут или примут, но и оставаться безучастной не хочу. Я ведь понимаю, что это наверняка тяжело было. Меня и саму коробит вся эта ситуация.

Казалось бы, идеальный момент, чтобы дать понять Глебу, что я на его стороне.

– Это было ещё в мои тринадцать, – неожиданно нарушает молчание он. Я даже не уверена, что ко мне обращается, скорее, мысль вслух. – Зря я не сказал маме… Лучше бы тогда развелись, может, жива была бы и счастлива.

Я вздыхаю. Даже не знаю, хорошо или плохо, что это не с моей мамой он застукал. Но мне и не до распределения информации по категориям. Всё это в любом случае ужасно.

– Мой папаша – слабак. У него не хватило духа признать, что он изначально не желал этого брака и был там приспособленцем. Он видел, чёрт возьми, видел, что мама его любила, ему было удобно и типа жалко. А на деле только губил её, потому что либо ты определись и налаживай отношения, либо вали нахрен. Оставаться ради меня? Смешно. Твой отец честнее.

Я кусаю нижнюю губу. Жестокие слова… Глеб явно злится, хоть и говорит скорее отстранённо. И, наверное, он прав. Я получала сполна от обоих родителей, и если бы его изначально пошли другим путём, всё могло бы быть совсем иначе. Я не беспокоюсь о том, что Олег так же может поступить с моей мамой – вижу, что он её любит, а тот брак был скорее для галочки, по залёту или ещё непонятно зачем. Да, малодушно и глупо, поняв это, мучать обоих, но слабость характера – не одно и то же, что намеренная подлость.