Друзья призадумались. С присущей ему придирчивостью Костя перебрал в памяти наказы учителя, которые тот дал во время посещения ими санатория, где он лечится.

«Итак, что нас ожидает? Холод? Мы закалены зимними купаньями. Скалы? Но ведь нами завоевано областное первенство по скалолазанию. Вода? Мы закончили специальные курсы водолазов и три дня тренировались в Симферопольском водохранилище. Узкие щели? Нами пройдена хорошая школа Колесниченко. Пропасти? Мы не раз спускались и поднимались по капроновой лестнице длиной пятьдесят метров и более. Нет, кажется, мы готовы. Даже Лена, и та не отставала ни в чем. Молодец, девушка!» (Высшая похвала в устах Кости, очень требовательного к «прекрасному полу».)

— Ну что же, пошли! — решает Снежков.

Мужчины вскидывают за плечи резиновые рюкзаки, а Лена берет огромную сетку со своим скафандром и другими вещами.

Вот и второй этаж лабиринта. Туда ведет теперь металлическая лестница с удобными перилами и двумя фонарями. Электрифицирован и весь Грибоедовский коридор, пол которого старательно очищен от глыб; провал, ведущий вновь на первый этаж, как и озера подземной речки, имеет ограждения. Ведь урочище Кизил-коба считается сейчас настоящим заповедником, и за порядком смотрит специальный сторож. Он же снабжает туристов хворостом из окрестных лесов, следит за туалетными домиками и ямами для мусора, беспощадно штрафуя нарушителей, особенно любителей расписываться на стволах и скалах.

Продвигаясь по коридору, Костя молчит, думая о трудностях: техника и тактика подземного туризма и поныне разработаны слабо, а неожиданностей может быть много. Вдруг лицо его посветлело — ему вспомнились бодрые слова, сказанные Владимиром Васильевичем при последнем свидании:

«Не бойтесь этого трудного дела, а главное, поймите его необходимость. Ведь если мы достаточно хорошо исследовали поверхность родной планеты, то и поныне почти не знаем, что творится в ее глубинах. Достаточно сказать, что в маленьком и как будто хорошо изученном горном Крыму все еще насчитывается до сотни пещер, которые мало или почти не обследованы... Мечтая о поездках в Арктику и Антарктиду, следует помнить, что Страна Неизвестного находится и совсем рядом, буквально у наших ног. Подземный Крым должен выдать нам все свои тайны, и чем скорее, тем лучше!»

Боре не терпится приступить к делу. Но мысли его текут в другом направлении: а что если встретятся кости пещерного медведя? Или, скажем, рисунки первобытного человека, отвоевывавшего в тяжелой борьбе свое право на жизнь в пещерах и гротах? Эх, если бы найти, как Кастере, хоть один рисунок! Или, например, статуэтку...

Лена, всегда предпочитающая чувства мыслям, любуется друзьями, которые ей особенно нравятся в минуты раздумий.

«Какие они умные и сильные... С такими — хоть на край света...»

— Слышите? — вслух произносит девушка. — Это шумит подземная речка. За чем же опять остановка? И где, у порога тайн!

— Надеваем скафандры! — командует Костя.

Через десять минут друзей не узнать. Их скафандры сделаны по-особому. Бросаются в глаза более легкие, но не менее надежные металлические манишки из магниевых сплавов и полное отсутствие других тяжеловесных привесок. Кроме налокотников и наколенников, «заплаты» из крепкой ткани сделаны и на боках резиновых рубашек: спелеологу нужно не столько нырять, сколько ползать. И притом в самых немыслимых позах.

Мощные электрические фонари по-шахтерски укреп-лены на лбу, на особых резиновых шапочках с выступами. Фонари не выходят за пределы прозрачных пластмассовых шлемов и остаются на лбу, когда шлем отвинчивается от манишки, наглухо соединенной с рубашкой. Питание фонарей обеспечивают только что изобретенные атомные батареи, величиной с портсигар, заключенные в особом футляре, поглощающем гамма-лучи и альфа-частицы. Кнопки управления находятся под обшлагами рубашки и доступны пальцам в любом положении.

Для защиты от холода подземных вод в скафандрах использован лучший теплоизолятор — воздух; здесь очень пригодился опыт, накопленный водолазами при обследовании затопленных шахт. Компас и часы в водонепроницаемых чехлах, универсальный нож и молоток-топорик из нержавеющей стали, набор скальных крючьев и карабинов с надежными защелками для прикрепления сигнальной или страховочной веревок удачно размещены в широком поясе, похожем на пояс пожарников. Этот же пояс с двумя карабинами используется во время спуска вместо неудобной, стесняющей дыхание грудной обвязки, которой обычно пользуются альпинисты. С таким снаряжением можно сделать то, что не удавалось другим!

Дойдя до подземной речки, Снежков привинчивает шлем и открывает клапаны кислородной и поглощающей углекислоту установок, размещенных на спине, как ранец; тяжелые баллоны помогают преодолевать плавучесть, возникающую при погружении в воду. Впрочем, когда костюм раздувается воздухом, необходим дополнительный груз в виде округлых камней, встречающихся и пещерах повсюду. Камни укладываются в закрывающиеся на клапан карманы, расположенные на ногах выше щиколоток. Брать с собой свинцовые подметки накладно: спелеолог бывает в воде минуты, а на суше — долгие часы.

Неловко перегнувшись в пояснице, Костя кланяется Боре и затем, как можно галантнее, — Лене. Та отвечает таким заразительным смехом, что он едва сдерживается: смеяться нельзя — запотеет шлем. Повернувшись кругом, Костя ныряет в Верхнее озерко и, чтобы скорее найти сифон, включает фонарь. Озерко принимает вид вместилища жидкого металла. Стены подземелья словно раздвигаются, и потолок перестает нависать смутно ощутимой громадой. У Лены вырывается вздох восхищения; она спешит обменяться с Борей понимающим взглядом.

Сифон разыскан. Снежков втискивается в узкую щель. Постепенно исчезают из виду голова, плечи, туловище, ноги. Это похоже на заглатывание живого человека каким-то фантастическим драконом. И вот человек исчез! Воды озерка темнеют, волны прекращают пляску. Теперь лишь сигнальная веревка может подать весть об ушедшем.

Лена и Боря остаются одни. Девушка достает книгу, но читать не хочется. Хорошо сидеть и просто так, прислушиваясь к разговорчивой речке и наблюдая за неразговорчивым другом.

«Почему он всегда молчит, когда остается со мной? — думает девушка. — Вот и сейчас — даже не посмотрит...»

Лена прижимает руки к трепетно бьющемуся сердцу, но Боря не видит: он чутко прислушивается к движениям сигнальной веревки, пропуская ее сквозь полусжатую ладонь. При вынужденном возвращении Костя дернет один раз, при опасности — два. Проходят томительные пять... восемь... десять минут. Ладонь ощущает сильные рывки.