прозрачного, а потому совершенно невидимого озерка. — Нет, Хозяюшка Красных пещер, нас ничем не возьмешь!

Но природа испробовала далеко не все: главный туннель приводит к замысловатой ловушке — шарообразному залу, дно которого, в форме чаши, залито водой. Речка льется сюда из круглой дыры, как раз посреди купольного свода, необычным «трубчатым» водопадом. Обходных путей ни одного. Значит, надо подниматься без всякой опоры, да еще навстречу потоку, под которым вода в озерке кипит, как в котле!

Решение приходит не сразу.

— Братцы! — говорит Боря. — Я взял складное удилище, — думал рыбку половить в подземных озерах... Используем его как подъемный кран.

Тотчас к верхней перекладине лестницы прикрепляется якорек-«кошка» с тремя загнутыми крючьями, а перекладина — к раздвижному удилищу. Надев шлемы, все трое сооружают под водопадом помост из камней, прямо против верхнего «люка». Но протолкнуть лесенку с «кошкой» не удается: вода гнет гибкое удилище, а струи, заливающие шлем, мешают смотреть. Впервые приходит уныние. Неужели возвращаться по той же дороге?

Когда Лена и Костя окончательно опускают руки, Борю охватывает особая — спокойная и сосредоточенная — злость. Чем выше ее накал, тем зорче смотрят глаза, лучше соображает голова и точнее работают руки. Огромная внутренняя собранность побеждает инерцию природных сил — якорек зацепился! Коваленко тут же повисает на лестнице, придавливая ее всей своей тяжестью. Глаза сквозь шлем выразительно говорят: «Быстрее! Не зевать».

Костя и Лена с трудом поднимаются вверх против сталкивающих струй водопада, затем вытаскивают на веревках мешки. Последним в отверстии показывается Боря. Его лицо сияет радостью.

Потолочную дыру тут же прозвали «Люком Коваленко»!

Второе серьезное препятствие поджидает туристов на пятом километре пути: это подлинный тупик, где воды главного русла просачиваются непроходимыми трещинами в толще скалы. Обходный путь еще сложнее: он приводит к зияющей пропасти, которая не оставляет никаких проходов по сторонам. Спуск в нее обескураживает даже Борю: двадцатиметровый канат, привязанный к тридцатиметровой лесенке, далеко не достает дна. И все же, воодушевленные предыдущей победой, друзья решают не отступать.

— А что если перебросить нашу лесенку через пропасть вон на тот выступ? Ведь здесь не более четырех метров, — предлагает Снежков.

— Нет, Костя, не на выступ, а за него. Тогда тот конец лестницы мы сможем перетянуть веревкой обратно и сделать двойной подвесной мост.

— Боря прав, но как забросить лесенку? — размышляет Лена. — Удилище имеет в длину максимум три метра... Ага, добавим дюралевый треножник моего фотоаппарата.

Осторожно перебравшись первым через жуткую пропасть, Костя выпрямляется и изрекает:

— Ум — хорошо, а три лучше. Назовем переправу «Победа трех»!

За провалом снова пошли туннели и лазы, крутые подъемы и еще более трудные спуски. Лабиринт подземной реки все еще не укладывается в воображении, километры продолжают казаться чересчур длинными, а время очень стремительным. Если бы не часы, компас да часто применяемая рулетка, можно было бы потерять всякое представление о времени, направлениях и расстояниях. Угловатые петли подземного русла в плане часто накладываются одна на другую. Боря вынужден сдвигать их набок, связывая места разрывов пунктиром. И все же получается такая картина, что художник всерьез побаивается, как бы не заблудиться в собственном чертеже.

Молодые исследователи стараются быть точными: азимуты определяются не компасом, а буссолью, размеры отдельных залов и коридоров-туннелей измеряют не только в длину, но и в ширину. Высоту они отмечают с помощью тридцатиметрового шпагата, меченного узелками и поднимаемого вверх водородным шариком. Литий для добывания водорода и водород находятся в «бездонном мешке» у Бори вместе с десятками других очень нужных, но довольно тяжелых вещей. И, конечно, несмотря на выдающуюся силу, он не смог бы нести такой груз весь путь, если бы не Лена. Ловко орудуя иглой, она зашивает снизу свой запасной свитер, а к крепко зашитым углам его прикрепляет пару стальных карабинов. Получается мягкий и емкий рюкзак, лямками которого служат... рукава с пришитыми к ним карабинами. Когда путь идет посуху, Лена берет в свой «свитер-рюкзак» почти половину Бориного груза и стойко несет его, не жалуясь на усталость. В свою очередь Боря не раз переносит оба резиновых мешка, если, например, Костя занят у водопада наведением очередной переправы. Все трудности потому и преодолеваются, что они не могут противостоять дружбе. Неизвестность вынуждена сдавать свои позиции одну за другой.

То и дело туристы сталкиваются с неизведанным.

— Ребята! Смотрите, мутное озеро... Уж не умывался ли кто с мылом?

— Нет, Лена, это не мыло, — смеется Снежков. — Это пленка из тончайших кристаллов кальцита, своего рода «плавающий сталактит».

— Костя, — доносится голос издалека. — Записывай: «Третий верхний приток». Видишь, снова течет с потолка.

— Это что! У меня, брат, «Нижний приток»: вода бьет снизу и прямо в русло клокочущим фонтаном...

Снова, в который раз, фотоаппарат Лены, авторучка Кости и карандаш Бори спешат увековечить находки. Радость познания — самое возвышенное из всех человеческих чувств — движет их сердцами, волнует умы.

Лабиринт уже не пугает. Наоборот, с каким-то сожалением они начинают подумывать о том, что скоро конец. Ведь с каждым метром подъема все ближе плато Долгоруковской яйлы с ее озерком Провалье. Заблудиться никак нельзя: в их распоряжении такая путеводная нить, какую еще не догадалась дать путникам ни одна Ариадна, — подземная речка.

Костя едва успевает записывать все чудеса окружающего мира: фантастические нагромождения крупных обломков, часто имеющих форму каких-то животных, сталагмиты в виде скульптур или башен, наплывы вроде грибов или шлемов, сталактиты-сосульки и выступы-соски, свешивающиеся с потолка, ветвистые и шаровые образования — «кораллы», своеобразные натеки, выпирающие с округлых боков туннелей и похожие на бока тощей коровы.

От записей его отрывает Лена:

— Ребята, идите сюда. Тут большая ванна и коллекция чашечек, одна лучше другой... Смотрите, как они идут террасками во все стороны от подножья этого сталагмита.