За это Эйтингона наградили вторым орденом Красного Знамени.

…В июле 1938‐го «Шведа» вызвали в Москву, где нарком Ежов с молчаливого согласия Сталина раскрутил маховик репрессий против чекистов-ветеранов. Опасаясь оказаться без вины виноватым и быть расстрелянным, Фельдбин вместе с семьей бежал в США. Резидентом назначили «Котова».

В феврале 1939‐го, накануне поражения республиканцев, Эйтингон, обманув франкистов, сумел переправить республиканское руководство и лидеров испанской компартии во Францию, а советскую дипмиссию — в СССР.

Наума Исааковича хватало и на сугубо оперативные дела: он лично завербовал видных троцкистов — братьев Руан; нескольких испанских анархистов; а также Каридад Меркадер — мать Рамона Меркадера, руками которого он впоследствии ликвидировал Льва Троцкого.

РАПОРТ НА ИМЯ БЕРИИ

В апреле 1939‐го на Белорусском вокзале поезд из Одессы, доставивший в Москву советских воинов-участников Гражданской войны в Испании, встречала не только жена Эйтингона, но и «топтуны» из Службы наружного наблюдения НКВД.

На следующий день Наум Исаакович обнаружил их у себя на «хвосте» и обратился за советом к своему другу Павлу Судоплатову.

Тот пояснил, что с некоторых пор «Котов» является объектом оперативной разработки, потому что:

— его соратник Орлов стал перебежчиком;

— Григорий Сыроежкин, с которым он создавал диверсионные отряды в тылу франкистов, — шпион;

— бывший начальник Восточного отдела ОГПУ Яков Петерс и экс-полпред СССР в Турции Лев Карахан на следствии дали показания, что «Котов» завербован англичанами и работает на Сикрет Интеллидженс Сервис.

…Чтобы прояснить ситуацию, Эйтингон подал рапорт на имя Берии, вслед за отстранением от дел Ежова ставшего главой НКВД (только он имел право инициировать разработку офицера Лубянки).

Однако рапорт до адресата не дошел, потому что Судоплатов по приказу Сталина уже готовил операцию по физическому устранению Льва Троцкого. И, зная, что Эйтингон единственный разведчик, на связи у которого состоит закордонная агентура, имеющая подходы к объекту, Судоплатов назначил его своим заместителем.

Инициированную наркомом Берия оперативную разработку «Котова» производством прекратили, «топтунов» сняли, а сам он срочно выехал в США и далее в Мексику, чтобы руководить операцией по месту ее проведения — в пригороде Мехико, где проживал Троцкий.

КАК ВАЖНО ВЫГЛЯДЕТЬ ПЬЯНЫМ

В сентябре 1940 года Эйтингону от своей агентуры стало известно, как был приведен в исполнение приговор Сталина по ликвидации Троцкого, и что Меркадеру для спасения руки, а то и жизни, срочно требуется пенициллин, только-только поступивший на мировой лекарственный рынок.

В поисках фармацевтической фирмы по производству препарата Эйтингон перемещался по США, используя дипломатический паспорт. В нью-йоркской резидентуре НКВД, в буквальном смысле слова действующей под крышей торгового представительства, он, наконец, получил адрес фирмы в Чикаго, которая могла бы поставить пенициллин в неограниченном объеме.

Медлить было нельзя, поэтому в Чикаго Эйтингон решил лететь самолетом. Выйдя на улицу, он заметил двух мужчин в штатском, облик которых неизменен хоть в Турции, хоть в Западной Европе, хоть в США — «топтуны», они везде одинаковы.

Разведчик остановил такси и помчался в аэропорт. В пути насчитал целых пять машин «наружки», сидевших у него на «хвосте».

«Здорово они меня взяли в “клещи”! — поежился Эйтингон. — “Засветиться” я не мог — увеселительные заведения, дорогие магазины, публичные дома, в общем, места, где появление дипломата нежелательно, я обходил за три версты…

Может, как раз это обстоятельство и внушило им подозрение? Ну, а если интерес проявлен к начальнику отдела Наркомата иностранных дел, в качестве которого я зарегистрирован в иммиграционной службе, — то с чего бы это? Чиновник, он и есть чиновник.

Ну, прибыл в торгпредство полистать бумаги, так и что с того? Это же не повод, чтобы вот так жестко, пятью машинами, “вести” его? Может, мой бывший друг Орлов, осевший в Штатах, “стукнул”, опознав меня по фотографии в анкете?

Нет, это исключено! Тогда что же? Кто-то из соратников Троцкого успел просигналить из Москвы? Черт, ну и развелось нечисти на белом свете, уж и не знаешь, откуда последует удар!»

…Вслед за этим умозаключением Эйтингон выскочил из такси и пошел напролом — энергичная смена линий метро с прыжками из вагона перед закрытием дверей, затем еще полчаса на автобусе, снова метро.

Оторваться, оторваться и еще раз оторваться, во что бы то ни стало!

Грубо, конечно, но когда на кону жизнь друга, можно и не заботиться, как отнесутся к твоим кульбитам «топтуны» из ФБР.

Стемнело, когда Эйтингон, выбравшись из подземки, остановил такси и, упав на заднее сиденье, крикнул: «Центральный вокзал. Пулей!»

Таксист удивленно вскинул голову и, выруливая в потоке машин, придирчиво разглядывал пассажира в зеркальце заднего видения.

Длиннополое темно-серое пальто из добротного драпа, белый шелковый шарф и надвинутая на глаза черная велюровая шляпа «борсалино» — атрибуты туалета чикагских гангстеров — явно диссонировали с оксфордским выговором клиента.

«Пистолет-пулемет тебе бы в руки и сигару в зубы, а не Центральный вокзал!» — чертыхнулся про себя таксист: ехать пять кварталов, а бензина под светофорами сожжешь целый галлон.

Завидев вокзал, Эйтингон, не дожидаясь полной остановки машины, бросил на переднее сидение пятидолларовую купюру и скрылся в толпе. Купив в привокзальной закусочной пакет сэндвичей и бутылку «антигрустина» — так коллеги из резидентуры называли виски, — он через пять минут осваивал купе поезда Нью-Йорк-Чикаго.

Утром Эйтингон проснулся от чувства приближающейся опасности. Никак не мог взять в толк, откуда она исходит. Документов и вещей, которые могли его компрометировать, при нём не было. И все же в воздухе пахло жареным!

На всякий случай он выглянул из купе в коридор и внутренне похолодел. По проходу двигались канадские пограничники в сопровождении проводника.

«Что за черт, как я мог оказаться в Канаде?!»

И Эйтингон вспомнил. Прорабатывая в резидентуре маршрут продвижения к месту назначения, он допускал, что туда придется добираться по железной дороге. Из десятка поездов в сторону Чикаго один частично проходил по канадской территории. И его угораздило сесть именно в этот!

И хотя между США и Канадой реальной границы не существует, так как ежедневно тысячи канадцев и американцев пересекают ее в обоих направлениях и особой проверки здесь нет, но ведь Эйтингон не канадец, тем более — не американец! При проверке его документов могли возникнуть сложности. Вплоть до дипломатического скандала.

Конечно, имея на руках дипломатический паспорт, он не мог быть арестован. Но с другой стороны, он представитель Страны Советов, а это уже меняло отношение к нему пограничных властей.

Эйтингон живо представил себе, что ему скажет Берия по возвращении в Москву, если он попадется на таком пустяке: не отработал до конца маршрут, поторопился, зря потратил время и деньги,