Джек и доктор Сакко обменялись дежурными шутками по поводу недавнего снегопада и вообще погоды в Новой Англии. Доктор Сакко сказала, что сама она из Южной Флориды, переехала в Массачусетс несколько лет назад, а до этого снег видела только в кино.

Потом на пару секунд повисла пауза, и Джек понял, что обмен любезностями окончен.

– Я понимаю, вы, должно быть, нервничаете из-за сложившейся ситуации, – сказала доктор Сакко.

– Нервничаю, это не то слово. Признаюсь, сначала я подумал, что ваше письмо – чей-то дурацкий розыгрыш. Меня никогда ни в чем подобном не обвиняли.

– Я просто пытаюсь установить факты и надеюсь решить этот вопрос таким образом, чтобы все стороны остались довольны. Как я вам написала, ко мне поступила жалоба на то, что вы на своем семинаре «Несчастные влюбленные» допустили неуместные комментарии.

– Какие комментарии?

– Вы с пониманием и даже одобрением отнеслись к ситуациям, когда преподаватели заводят роман со студентами. Это точная характеристика допущенных вами высказываний?

– Ничего общего! Речь шла о персонажах литературных произведений. Насколько я помню, я приводил в пример «Людское клеймо» и «Исчезнувшую». Вы читали эти книги?

– Я смотрела фильм.

– Тогда вы помните, что у героя Бена Аффлека был роман с одной из его студенток.

– Помню.

– Вы читали переписку Абеляра и Элоизы?

– Насколько я помню, это пара влюбленных из Средневековья.

– Он был учителем, а она – его ученицей. Я лишь указал на то, что их история могла вдохновить современных писателей написать роман о взаимоотношениях преподаватель – студентка, о том, как на их связь подействовали жизненные обстоятельства героев.

Доктор Сакко кивнула:

– Моим главным предметом был английский, я понимаю, о чем вы пытались сказать студентам.

Это вселяло надежду.

– В этих романах все мужчины неидеальны и уязвимы. Они несчастливы в браке, или одиноки, или изголодались по интимной близости. Эти жизненные обстоятельства приводят к тому, что они заводят любовные отношения со своими ученицами. Я не оправдывал их поведение, это абсурд. Я хочу сказать, какой преподаватель станет такое оправдывать?

– Да, я понимаю. Но и вы поймите, учитывая текущие реалии, мы очень остро реагируем на любой намек на противоправное сексуальное поведение.

– Да, конечно. Я обеими руками за наложение дисциплинарных взысканий за сексуальные домогательства и психологическое насилие. Но я не могу поверить, что кто-то в группе почувствовал угрозу в свой адрес из-за того, что на моем семинаре обсуждались вымышленные взаимоотношения вымышленных преподавателей с их вымышленными студентками.

Доктор Сакко сверилась со своими записями.

– В поданной на вас жалобе говорится, что вы сказали, будто бы понимаете, почему подобное могло случиться. То есть почему профессор может завести роман со студенткой.

Она снова посмотрела на Джека, и он почувствовал, что начинает багроветь от злости.

– Я такого не говорил. На самом деле…

– Профессор Дориан, послушайте меня. – Доктор Сакко подняла руку. – Я побеседовала с другими учащимися вашей группы. Одна из них описала данный инцидент в точности, как это сделали вы. Она очень настаивала на том, что вы говорили только о персонажах литературных произведений и ни о чем больше.

Она. За него заступилась Тэрин Мур? Да, скорее всего, это она.

– Поэтому, – продолжила доктор Сакко, – я прихожу к выводу, что данная жалоба – результат обычного недопонимания.

Джек с облегчением вздохнул:

– Значит… это все?

– Да. Как бы то ни было, на будущее подумайте о том, чтобы ставить на расписании своих лекций предупреждающие метки. Другие профессора уже это делают, то есть с помощью этих меток предупреждают студентов о том, что какой-то материал их курса может содержать шок-контент, например описание случаев насилия, сексуальных домогательств, расизма и тому подобного.

– Я в курсе, что другие профессора так делают, но для меня подобные метки – проблема.

– Почему?

– Потому что некоторые аспекты человеческого опыта могут быть не то что неприятными, а шокирующими, и я считаю, что задача преподавателей колледжа состоит как раз в том, чтобы знакомить студентов с этими аспектами. Мы сейчас говорим о студентах старше двадцати лет. Это взрослые люди, они в новостях по телевизору каждый день видят и слышат истории похлеще, чем на моем курсе. И я не намерен их инфантилизировать.

– Поверьте, у меня нет желания указывать вам, как надо преподавать ваш предмет. Просто подумайте об этом.

Джек встал, собираясь уйти.

– И еще один момент, – сказала доктор Сакко. – Правила университета запрещают преследование вовлеченных в расследование студентов или преподавателей.

– Я бы никогда не стал этого делать, даже если бы знал, кто конкретно подал жалобу.

Но Джек знал, пусть не наверняка, но вполне мог себе представить. Он вспомнил, как Джессика перемигивалась и перешептывалась со своей соседкой по комнате Кейтлин, когда им не нравилось что-то из того, что он говорил на занятиях. А еще он вспомнил, что оценил письменную работу Джессики на «С» с минусом и она очень из-за этого разозлилась.

Но он не собирался предпринимать против нее какие-либо шаги. На следующем занятии он будет вести себя так, будто ничего не случилось.

Джек пожал руку Элизабет Сакко, поблагодарил ее за то, что она «сняла с него обвинение» и, когда вышел из офиса, почувствовал себя так, будто стал весить на пятьдесят фунтов легче.

«Спасибо, Тэрин», – мысленно поблагодарил он.

– И на что жаловалась та студентка? – спросила Мэгги, когда они ехали в клинику встречать Чарли.

Они оба нервничали из-за этого приема у врача, и Джек, чтобы нарушить затянувшееся молчание, рассказал о своей встрече с доктором Сакко, координатором из Управления по вопросам равенства и соответствия требованиям университетов.

– Мы обсуждали переписку Элоизы и Абеляра. Ты знаешь, это любовники из двенадцатого века, – сказал Джек, как будто это все объясняло.

– Элоиза и Абеляр? Это ведь им будет посвящена выставка в Музее изящных искусств? Я видела баннер на автобусе.

– Все верно. Выставка открывается на этой неделе.

– И какое отношение эти влюбленные из двенадцатого века имеют к твоей проблеме с Девятым разделом?

Джек пожалел, что заговорил об этом. Жалобу отклонили, его оправдали, он был жертвой мстительной студентки. Ему показалось, что, если он расскажет Мэгги о случившемся, это купирует любые сомнения, которые все же могут у нее возникнуть. Но, с другой стороны, у него было такое чувство, будто он непонятно зачем признается в преступлении, которого не совершал.