— Сон у меня и так был отличный. Но если каждую ночь тыкаться в темноте в закрытую дверь, то тут уж не до сна.

— Ты так ничего и не понял, дорогой, — сказала Конни, стягивая через голову ярко-желтую майку. — Теперь мы будем жить в гармонии с природой. Вот увидишь. Расслабься и почувствуй прилив сил. Может быть, все-таки пойдем в комнату для стирки?

— Ну уж нет, — отрезал он, глядя, как она расстегивает шорты.

Дженнифер вернулась домой около полуночи и сразу же направилась к холодильнику. Отец составил ей компанию, и они вместе пили молоко с печеньем «Орео».

— Ну, как проводишь каникулы, дочка?

— Отлично, папочка.

— Молодец. А скажи-ка мне, Джен, что сейчас молодежь думает о сексе?

— Да ну тебя, папа!

Сделав гримасу, Дженнифер упорхнула в свою комнату.

— У нас не хватает зелени, — объявил Назарио, посмотрев на чахлые растеньица, стоящие на окнах в отделе по расследованию убийств. — Цветы улучшают обстановку и снимают стресс.

— И ты туда же? — рявкнул Берч. — Что это с вами со всеми?

— Зелень — это хорошо, — возразил Корсо. — Твоя жена наверняка бы одобрила. Как она, кстати, поживает?

— Вчера приготовила мясо с грибной подливкой. Лучше всякого секса, скажу я вам.

Стоун с усмешкой покачал головой:

— Сержант, моя бабушка делает потрясающие пельмени. И жарит цыплят с такой золотистой корочкой, что просто пальчики оближешь. А еще она печет печенье и кукурузный хлеб, делает сахарный хворост и еще много всякой вкусной всячины, но с сексом все это сравниться не может.

— Наверное, возраст сказывается, сержант, — сказал Корсо. — А может, вам надо как-то подстегнуть свою сексуальную жизнь.

— Вот я тебя самого сейчас подстегну, так что вылетишь в окно. «Лучше всякого секса» — это просто фигуральное выражение, черт бы тебя побрал. — Берч нахмурился. Когда он утром пришел на работу, Корсо опять сидел у лейтенанта в кабинете. Склонив головы, они что-то обсуждали. Что, черт возьми, между ними происходит?

— Я вам рассказывал, как стал лучшим офицером месяца? — пустился в воспоминания Корсо. — Мне два раза присуждали это звание. Но моя бывшая жена стащила значки.

Ну так вот, после академии нужно обязательно год носить форму, если только не потребуется новый человек в отделе по борьбе с наркотиками. Я там восемнадцать месяцев оттрубил. Каждую ночь выпивал и курил травку. Мы работали с шести вечера до двух ночи. Вот это была жизнь! Нам давали по триста долларов на расходы, и мы должны были шляться по кабакам. Владельцы гостиниц нас любили, им наше присутствие было на руку, мы пили у них в барах сколько хотели. По правилам нам на весь вечер полагалась одна порция, но бармены нас знали и наливали от души.

Охранником в «Холидей инн» служил один старый придурок, отставной коп из Балтиморы. Мы ему как-то сказали: «Папаша, если что заметишь, звони нам в любое время». Лучше бы мы этого не говорили, потому что он начал трезвонить каждую ночь. Как-то раз сообщил, что из одного номера тянет марихуаной. Просил нас приехать, вышибить дверь и арестовать их. Ну, мы приехали, постучали, а потом вышибли дверь. В этот момент в туалете громко спустили воду.

«Где марихуана?» — спрашиваем мы. «Нет здесь никакой марихуаны», — отвечает этот хитрожопый фраер. Ну мы, конечно, ничего не нашли, кроме какой-то пыли в туалете. Парень продолжает нахально отпираться. Тогда мы его сгребли и, держа за ноги, вывесили с балкона одиннадцатого этажа. «Видишь там внизу бассейн? Сейчас мы тебя туда сбросим. Может, и выживешь, если не ткнешься башкой о дно». Он начал орать, словно его режут. И тут по рации нам сообщают, что в «Холидей инн» кто-то собирается сигануть вниз с балкона. Возможно, хочет покончить с собой. Они обращаются ко всем полицейским, находящимся поблизости. Я бросаюсь к рации и говорю: «Мы находимся рядом. Сейчас поможем».

— Ну и что вы сделали? — спросил Стоун.

— Надели на парня наручники, составили протокол и отправили в округ на психиатрическую экспертизу. Хозяин отеля написал в департамент восторженное письмо. Мне объявили благодарность за то, что я стащил парня с балкона и спас ему жизнь. Вот так я стал лучшим офицером месяца.

Нравилась мне эта работенка. Но однажды ночью мы напились так, что стали палить по статуям в саду мотеля «Таити», и тут появился сержант. «Какого черта вы здесь делаете? — спросил он нас. — Сдайте оружие». «Одну минуточку, — сказали мы и стали палить дальше, пока в обойме ничего не осталось. — Вот теперь забирайте». Он не стал нас арестовывать. Но мы совсем распоясались. Начали выкидывать стулья в окна вестибюля — говорили, что это для маскировки. Ну и достукались. Пришлось опять надеть форму и заняться всей этой полицейской хреновиной. «Выписывай побольше штрафов», — велели мне. Ну я и устроил пост как раз напротив полицейского участка и закатывал по тридцать — сорок штрафов в день. За неисправности, за слишком медленную езду, за грязные номера и тому подобное. Одному парню вкатил четыре штрафа — по одному за каждую лысую шину. Граждане начали пикетировать полицейский участок, требуя шефа. — Корсо блаженно улыбнулся.

— Хватит, — прервал его Берч. — Сейчас есть дела поважнее. Этот Нолан у нас как кость в горле.

— Медэксперты взяли образцы ДНК младенцев, — сообщил Назарио.

— Прекрасно, — отозвался Берч. — Если все окажется, как мы думаем, я вряд ли посочувствую убитому. Ведь это его родные дочери.

— На первый взгляд, может, и так, — возразил Назарио. — Но судя по тому, что я узнал от Кики и из старых протоколов и отчетов, убитый имел безупречную репутацию.

— Ага, опять эта Кики, — усмехнулся Корсо.

Назарио и ухом не повел.

— У тебя есть другая версия? Давай выкладывай, — сказал Берч. — В нашем деле наиболее логичное объяснение, как правило, самое верное. Это не значит, что мы не будем копать дальше, хотя лично мне не доставит никакого удовольствия посадить за решетку женщину, которая сорок лет назад застрелила насильника своих дочерей. И пока мы не завязли в этом дерьме, давайте займемся делом Стоуна и посмотрим, что там у нас есть.

Они пошли в конференц-зал и разложили содержимое папок на столе.

Стоун перечитывал протоколы, которые словно каленым железом уже были выжжены у него в памяти. Глядя, как остальные рассматривают фотографии и протоколы медицинской экспертизы, он гадал, чувствуют ли они ту же подкатывающую к горлу тошноту.

— Вряд ли это было ограбление, — наконец нарушил молчание Корсо.

— Согласен, — мрачно произнес Назарио.

— Правильно, — подтвердил Берч. — Характер нанесенных ран говорит о другом и уж никак не о попытке ограбления.

— Похоже на расправу, — сказал Назарио.

Остальные согласно кивнули.