Моя следующая встреча с красными ботинками состоялась в городе Уимберли, штат Техас. Я принимала участие в конференции писателей, происходившей в Остине, и мой друг, Джоэл, приехал в Остин за мной, чтобы я смогла встретиться со своей доброй подругой, наставницей и музой Полой Мартин. Но прежде чем направиться в их дом, расположенный в горах, мы с Джоэлом остановились пообедать у реки. Прямо перед рестораном я увидела винтажный магазин ковбойской обуви. Я примерила пару красных ковбойских ботинок. Сидели они прекрасно. И вообще – это были те же самые ботинки, что Мэг Райан носила на студии Paramount (много лет назад я была страстной поклонницей этой актрисы!). На ней было легкое платье в цветочек, и она была немного беременной. Мэг тогда ходила с длинными волосами, потому что только что закончила сниматься в фильме The Doors. Но зачаровали меня ее ковбойские ботинки. Их массивность делала Мэг особенно нежной, очень женственной, почти хрупкой. До этого дня я даже не думала, что кто-то может так носить ковбойские ботинки. Я всегда считала, что надевать их нужно с джинсами и ковбойской шляпой, танцевать в них в стиле «кантри», отправляться на родео – ну, полагаю, ход моих мыслей вам ясен. Для меня ковбойские ботинки не существовали!

И вдруг все изменилось.

Что я хочу сказать? В нас всех и в каждом из нас есть что-то от Мэг Райан. В нас всех есть что-то от той французской девушки, у которой в Амстердаме треснул каблук. Потому что,

замечаете вы это или нет, но вы постоянно кого-то вдохновляете. Вы меняете жизнь другого человека навсегда.

И вот я в Лилле – и примеряю красные ботинки. Конечно, это не ковбойские ботинки, а нечто среднее между ботильонами и ковбойскими сапогами. У них такие очаровательные маленькие ушки! Я спрашиваю у продавщицы, есть ли мой размер. К счастью, на коробках были указаны не только европейские размеры, но еще и английские, итальянские и американские. Она уходит в подсобку и возвращается с коробкой. Продавщица не помогает мне надеть ботинки, и я ей за это благодарна. Такая чрезмерная любезность меня всегда смущает. Сама не знаю почему, но я чувствую себя ужасно неловко.

Ботинки мне в самый раз! Они созданы для прогулок! Я уже люблю эти ботинки. Я прохаживаюсь по магазину, и все продавщицы согласны со мной. Я отлично выгляжу в этих ботинках. Я любуюсь отражением своих ног в зеркале и понимаю, что эти ботинки куда лучше ботинок Мэг Райан. Они очень стильные, современные, богатого, глубокого клюквенного оттенка. Вы уже знаете, что я неравнодушна к красному.

Я несу ботинки на кассу и говорю, что хочу купить их. Женщина за кассой одобряет мой выбор, но говорит, что этим ботинкам нужна protección[27]. На французском это слово звучит очаровательно, не так, как по-английски.

– О чем это вы? – спрашиваю я.

И женщина объясняет, что эти ботинки категорически нельзя носить в дождь, иначе они потеряют цвет.

– Вы хотите сказать, что они не будут красными?!

– Oui[28], – печально произносит продавщица и достает из-под стойки большую канистру. Это средство по уходу за обувью. Надпись на канистре английская, потому что выбранные мной ботинки изготовлены в Нидерландах, а не во Франции. Так что мои ботинки снова напоминают мне ту француженку, которая поразила мое воображение в Амстердаме. Я спрашиваю, нельзя ли обработать мои ботинки прямо здесь. Продавщица отвечает, что это невозможно. Нужно сначала купить это средство. Я объясняю, что не могу купить целую канистру, потому что не смогу взять ее с собой в самолет. Да и вообще мне не хочется таскать ее по всей Франции – я ведь собираюсь в Париж, потом в Нормандию, Руан и на юг. Впрочем, всего этого я не говорю. Я говорю:

– Ca va bien![29]

Я обойдусь без этого средства. Пусть будет, что будет. Я хочу эти красные ботинки.

Продавщица передает мне пакет с коробкой. Она встревожена:

– Vous comprenez? Sans protección![30]

Я забираю пакет и успокаиваю ее:

– Je comprends. Sans protección.[31]

И вот я выхожу из обувного магазина с красными ботинками, но без защиты.

Красота – в контексте. Подумайте об этом – шерстяной берет в Америке выглядит шикарно и забавно. Когда же вы наденете свой обожаемый берет в Париже, подруги-француженки начнут умолять, чтобы вы его немедленно сняли. Это не стильно. И напоминает фильм Чеви Чейза «Отпуск в Европе». Во Франции в берете нет иронии. Вы притворяетесь француженкой. А в Америке? А вот в Америке это просто фантастика!

То же самое происходит с одеждой. Может быть, ваш плащ давно утратил в ваших глазах всю красоту, но попробуйте поменяться с подругой. Так вы не только вдохнете в старую одежду новую жизнь, но еще и сможете переосмыслить весь свой гардероб.

У вас есть какие-то культовые предметы? Для меня это полосатая матроска, а для вас, может быть, пара двухцветных туфель или браслет с подвесками, который принадлежал вашей любимой тетушке. А может быть, это свитер, который ваш бойфренд носил в колледже – и иногда одалживал вам. Будем честными – это тот свитер, который вы периодически у него крали, потому что вам безумно нравился его запах.

У одежды есть свой язык и свои желания. Когда вы в следующий раз выйдете из дома в составленном самостоятельно ансамбле, вспомните, что вы вступили в разговор, который начался много, много месяцев назад – и все еще продолжается.

И, наконец, признайте, что, когда речь заходит о красных ботинках или о людях, никакой «защиты» нет. Мы полагаемся на судьбу. Мы выходим в дождь. Мы отправляемся в далекий путь и должны быть смелыми и надеяться на лучшее. Но, в конце концов, нам не дано предвидеть будущее.

Que sera, sera[32].

Я в доме у Нэнси – точнее, на ее кухне. Нэнси собирает свою дочь Лекси на вечерние занятия в школу. Она дает няне список и одновременно напоминает мне, что я не должна расслабляться.

– Когда же, наконец, ты закончишь свою книгу?!

– Скоро, скоро, – отмахиваюсь я.

– Верю, верю, – широко улыбаясь, подмигивает мне Нэнси и наливает чашку кофе.

Нэнси – высокая блондинка с самыми голубыми глазами на свете. Должна сказать, что она – американка, но живет во Франции вот уже тридцать лет – с того самого дня, когда вышла замуж за доктора-француза. Всякий раз, когда мы встречаемся, я поражаюсь, насколько она не похожа на основную массу француженок. В Париже вам сказали бы, что Нэнси приехала из Норвегии или Швеции, но уж никак не из Нью-Йорка. Она блондинка. Высокая, стройная блондинка.