Но тут среди безжизненных статуй шевельнулось и захлопало что-то крупное; перепуганные вороны снялись с конька и закружились с карканьем, от неожиданности я вцепилась в руку полковника, однако в следующий миг любопытство победило. Я робко двинулась вперед, держась рукой за парапет.

— Что это такое? — я округлившимися глазами смотрела на удивительных механических существ, заселивших крышу замка Морунген.

Существа были изготовлены из стальных реек. Одни походили на скелеты рыб или птиц, покрытых перьями или чешуей; другие напоминали изуродованных насекомых. К рейкам крепились сотни металлических пластин. Ветер приводил их в движение. Пластины крутились, двигались рейки, существа меняли позы, становились то объемными, то плоскими. Раскрывали крылья, поднимали и опускали конечности… натягивались прикрепленные к рейкам стальные струны и цепи, начинали жужжать шестерни. Я словно наблюдала представление в театре марионеток, где кукловодом и главным артистом был ветер.

— Удивительно! Поразительно! — мой голос, наконец, нашелся.

Нет, Кланц ошибался, когда говорил, что Жакемара интересовало только таинство смерти! Таинство жизни интересовало его не меньше. Более того: он мечтал стать жизнетворцем. Он искусно создавал имитацию жизни из металлов и стихий. Использовал механические силы пружин, ветер, воду, огонь, магнитные силы земли. Как и автоматоны, ветряные механические пугала — его дети. Одновременно уродливые и прекрасные, они выглядят … почти живыми.

Полковник тем временем объяснял:

— Флюгера Жакемара как-то связаны с различными механизмами в стенах замка. Цель этого устройства установить не удалось. Оно выглядит бессмысленной забавой.

— Оно может быть частью его опытов по аэромансии, — предположила я. — Кланц рассказал, что Жакемар увлекался…

Я прикусила язык, но было поздно. Сильные пальцы сжали мое плечо, полковник развернул меня к себе и впился в лицо глазами. Я сжалась под волной его гнева, отступила и толкнулась спиной о каменный парапет.

Август лишь крепче сжал мое плечо.

— Ну же, договаривайте, — предложил он ледяным тоном. — И что же рассказал вам мастер Кланц?

— Жакемар увлекался аэромансией и пиромансией, — пробормотала я убитым голосом. — Отпустите, ваша милость, вы делаете мне больно.

Я сказала неправду; боли он не причинил, но было ужасно обидно. Август несколькими словами убил мой восторг.

Он с некоторым недоумением глянул на свою руку у меня на плече и разжал пальцы. Затем оперся о парапет и наклонился, не давая отойти; пришлось смотреть в его сердитое лицо.

— Я так и знал, что решите навестить Кланца, невзирая на мой запрет, — сказал он с досадой. — И вы не собирались рассказать мне о своем визите, так?

— Хотите верьте, хотите нет, но собиралась, — возразила я немного дрожащим голосом. — Просто ждала удобного момента.

— О чем вы говорили с Кланцем?

— О вас, разумеется. Август, вы знаете, что вам грозит…

— Опасность, да. Мое сердце может остановиться в любой миг, и для этого я должен немедленно прибежать к Кланцу. Старая песня.

— Вы ему не верите?

— Когда мы заключали договор, он обещал иное. Лишь когда я решил отказаться от его услуг, Кланц заявил, что у моего сердца истекает срок работы. Но толком объяснить причину не смог, да и уверенности у него в таком исходе нет. Кланц плохо понимает работу созданного им устройства. Точнее, слепо скопированного замысла Жакемара.

— Когда у вас начались проблемы с механизмом, вам не приходило в голову, что Кланц мог быть прав?

— Отчего же, приходило. А также в мою голову пришла догадка, что другие мастера сумеют исправить то, что может или не может исправить Кланц. И в результате мы прекрасно обошлись без его помощи. Обойдемся и впредь.

— Отчего вы настроены против Кланца, Август?

— Я уже говорил вам. — Полковник спрятал свой гнев под холодной маской, но на милость его не сменил. Он продолжил размеренно и терпеливо:

— Кланца не зря прозвали дьяволом. Он начисто лишен совести, хитер и умеет получать от людей то, что ему нужно. О чем он просил вас, Майя? Он всегда либо просит, либо требует, либо предлагает заключить договор. Надеюсь, вы не заключали с ним договор? Даже если вы сделали такую глупость, не вздумайте выполнять его условия.

Я покачала головой.

— Кланц всего лишь просил убедить вас встретиться с ним. Поручил поискать в замке чертежи Жакемара. Чтобы найти средство помочь вам. Август, вы несправедливы к нему. Вы не любите менять точку зрения и людей видите однобоко. Пусть Кланц был… непростым человеком семнадцать лет назад, но время перековало его. Так он утверждает. И я верю в это. Я видела его, я беседовала с ним.

— Он из тех людей, которых не перекует даже время. Такие люди становятся с годами лишь жестче, хитрее и упрямее.

— То же самое он говорил о вас. Вы очень похожи друг на друга.

— И это мне вовсе не нравится.

Август убрал руку с парапета, отвернулся и пошел к двери на лестницу. На ходу он приказал:

— Майя, я запрещаю вам встречаться с Кланцем и обмениваться с ним письмами.

Хоть и не хотелось мне дальше сердить полковника, я сказала упрямо:

— Вы не имеете права запрещать мне что-либо. Вы можете попросить, а я могу согласиться или не согласиться выполнить просьбу. Зависит от того, насколько убедительны будут ваши объяснения.

Он открыл дверь и посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом.

— Вы правы. Вы не мой солдат и приказывать вам, я, конечно, не могу. Могу лишь надеяться на ваше благоразумие. Все, что необходимо, я вам уже объяснил.

Мой поступок и мои слова разочаровали его, я это видела. Наверное, он считает меня предательницей, и это несказанно расстроило — у меня даже в носу засвербело, и глаза зачесались от подступающих слез

В молчании мы вошли в лестничный колодец и пошли вниз. Лучи почти погасли, теперь здесь было очень темно. Август снял с гвоздя на стене шахтерский фонарь и запалил фитиль.

— Идемте, — приказал он. — Осторожнее, Майя! Не отступитесь.

Он сжал мое запястье и повел за собой, но его прикосновение было неласковым. До самого выхода мы больше не обменялись ни словом. Но молчание Августа громче всяких слов говорило о его недовольстве.

И по своим покоям мы разошлись, обменявшись лишь сухим прощанием.

День закончился плохо, и ночь выдалась скверной. Явились дурные сны. В них я вернулась в мастерскую Кланца. Хозяин мастерской стоял передо мной недвижно и сжимал мертвой рукой механическое сердце. Сердце сокращалось и пульсировало, как живое, из шестеренок сочилась кровь.

Я проснулась с тягостным чувством и не могла уже уснуть до утра.