Карлик постучал и только тогда взялся за кованую ручку. Дверь не скрипнула, хотя для красоты момента злобного скрипа явно недоставало. Чувства страха не ощущалось, хотя по стенам и метались фантомные тени от танцующего на

сквозняке пламени.

C этим надо будет что-то сделать — например, встроить в ступени звуковые устройства, имитирующие скрип. Пустить по низу туман и еще… Нуда, конечно! В перила надо встроить увлажнители, чтобы ладони оказались мокрыми… Работы непочатый край. И в первую очередь нужно провести электричество и установить прожекторы для теней — свечи деткам не игрушки. Это я, конечно, не Карличека имела в виду.

Гостиная оказалась достаточно вместительной. Впрочем, пока я могла оценить ее размеры только по факту того, что за пять шагов ни на что не напоролась и никого не встретила, потому могла включить театральную фантазию. И если меня сейчас попросят говорить, я буду знать хотя бы о чем. Роль немой рыбы ведь самая раздражающая в незнакомой компании.

Однако со мной до сих пор не заговорили. Если только огонь в знак приветствия хрустнул поленом громче обычного. Перед камином высились два кресла. В свете пламени я признала ногу пана Драксния. Кто во втором? Барон?

— Добрый вечер! — произнесла я достаточно громко, чтобы меня все услышали.

И, не получив никакого ответа, вдруг поняла, что произнесла фразу на русский манер. Пришлось исправляться. В ответ по-прежнему не пришло и слова — никакого. Зато Карличек тронул меня за локоть, а потом аж схватил, чтобы подвести к креслу. Я даже плечи расправила, готовясь к встрече с бароном, но кресло оказалось пустым — для меня. Я села и уставилась на пана Драксния в надежде, что тот хотя бы чубом поведет. Куда там! Он завороженно глядел в камин. Наверное, экспериментальным путем доказывал справедливость афоризма Кузьмы Пруткова. Лучше бы смотрел, как другие люди работают! Над созданием музея…

Чтобы не сидеть истуканом, я вежливо, но достаточно громко поинтересовалась у пана Драксния, когда к нам присоединится сам барон. Лучше бы спросить, конечно, у Карличека, но карлик исчез или ушел в тень, что в темной комнате было равнозначно.

— А я никуда и не уходил, пани Вера.

Я должна была вздрогнуть, заслышав за спиной голос, но отчего-то даже не повела плечом. У кресла слишком широкие уши, и чтобы увидеть того, кто явно стоит сейчас у меня за спиной, нужно было встать, но я этого не сделала, сообразив, что меня не просто так усадили к огню спиной к барону. Надо принимать его условия игры, если я желаю наладить с ним хоть какой-то контакт. Поблагодарить за заботу и гостеприимство можно и сидя к хозяину спиной. Я подобрала самые нейтральные выражения, выверяя каждое слово, чтобы оно действительно звучало по-чешски. На что барон так же учтиво поинтересовался, как я себя чувствую. Меня так и подмывало ответить, что я уже могу уехать из его дома, и я еле-еле сдержалась и сообщила, что намного лучше, заодно добавив благодарность за место у огня.

— Пани нужно выпить кружку горячего молока, — выдал пан Драксний, даже на долю секунды не отведя взгляда от огня.

Я не успела ответить сама. Мое промедление было вызвано шоком — это, кажется, первая длинная фраза, сказанная при мне стариком.

— Вы за давностью лет запамятовали, что молоко пьют дети, а женщины предпочитают вино. Карличек, будь так любезен…

Я поспешила отказаться. И не в вине было дело. Сколько в желании увидеть наконец прототип моей марионетки воочию — я вскочила, но за креслом зияла пустота. Скорее всего в зале была странная акустика. Меня еще поразил голос барона. Своей глубиной и чистотой — ни одного стариковского скрипа. Такие голоса в старости сохраняются чаще всего у певцов — во всяком случае, я наблюдала это у некоторых профессоров в академии. Так что барону могло оказаться как семьдесят, так и, скажем, всего пятьдесят лет. Словосочетание "Сумасшедший старик" в устах пана Ондржея могло означать вовсе не возраст.

— Вы захотите вина, как только почуете запах специй…

Голос барона донесся до меня уже из противоположного угла, и я обернулась к окну. Лунный свет затерялся в плотных портьерах. Однако отсвета от камина хватило, чтобы различить фигуру. Не сгорбленный, достаточно высокий… И все… Да, руки барон держал сложенными на груди в выжидательном жесте. Но я не успела ответить. Он заговорил снова.

— К сожалению, вам придется отведать вина в кухне. У пана Драксния жуткая аллергия на специи.

Я невольно обернулась к соседнему креслу. Старик не изменил позы — ему можно смело давать роль оживающей восковой фигуры. Его ждет грандиозный успех. Визгов будет… Особенно, если усадить старика к огню. Наверное, и искусственный может играть такие же странные штуки с тенями — сейчас прямая спинка кресла приняла на стене изогнутое отображение в виде горного хребта или сложенных крыльев. Точно, крыльев!

Пан Драксний неожиданно тяжело вздохнул, и я обернулась к занавешенному окну. Барон оставался неподвижен. Не вышел на свет, но мне не надо было встречаться с хозяином взглядом, чтобы понять, что меня выгоняют. Барон насытился общением меньше чем за пять минут. Мне действительно не оставалось ничего другого, как напиться. Горячим вином. И можно без специй, чтобы не раздражать обоняние пана Драксния.

— Пойдемте, пани Вера.

Карличек вырос как из-под земли и потащил меня к двери, которую я раньше не заметила. Не мимо барона. Должно быть, специально. И так же нарочно забыл наше панибратство, чтобы не раздражать Милана такой незапланированной дружбой.

Тащил меня карлик без всякого света. Я не могла вспомнить, когда он затушил свечи — должно быть, еще перед дверью в гостиную. Но вот темнота рассеялась — мы оказались в кухне. Здесь стояло несколько керосиновых ламп. Увы, прогресс сюда тоже не дошел. Если очагом в огромном зале они скорее всего не пользовались — совок и выгребная метла показались мне чистыми, то печка с плитой, как у нас на даче, с тяжелыми чугунными заслонками, явно использовалась здесь по прямому назначению — для готовки и обогрева помещения, достаточно просторного. Надо будет попросить повара в следующий раз испечь мне картошку в золе, а то до лета ждать пикника как-то не комильфо.

— Карличек, я не хочу никакого вина! — остановила я карлика, когда тот водрузил медный ковшик на газовую плитку, примостившуюся в углу на низком столике. — Я вообще не пью… Почти… Во всяком случае, сейчас я не хочу никакого глинтвейна. И не хочу утруждать тебя… Карличек!

Он меня не слышал. Он делал свое дело. Исполнял приказание барона.

— Карличек, если вы хотите меня напоить, чтобы я быстрее уснула, то передай барону, что я усну и без вина. Дай мне лампу, и я пойду наверх. И не буду никого раздражать внизу.

Карлик обернулся.

— Ты никого не раздражаешь, Верка. Напротив. Барон спас тебя от кружки молока. И если ты не хочешь пить, то просто возьми кружку в руки. Если здесь не будет пахнуть корицей и кардамоном, сюда заявится пан Драксний греть для тебя молоко.

— Ты шутишь?