Приняв контрастный душ и, наконец-то, ощутив себя полноценным человеком, Андрей прошел на кухню. Грибной суп исходил ароматом. Холодная свинина, приготовленная в пиве, отчего она приобретала нежность и вкус настоящей буженины, вызывала рефлекторное слюноотделение. Салат из свежих помидоров, с огурчиками и зеленью радовал глаз. Он набросился на еду, словно вернулся их голодного края. Бабушка сидела напротив него за столом, подперев ладонью щеку, и сочувственно наблюдала за ним. Славно пообедав, Андрей поблагодарил её и отправился в свою комнату, где, устроившись возле компьютера, постарался на время выкинуть из головы все необъяснимые происшествия последних дней и вплотную занялся своей диссертацией. Часа два он с превеликим рвением работал над описанием и сравнительным анализом интерьеров дворца, сводя воедино уже собранные данные, дополняя и углубляя свои рассуждения по поводу архитектурных замыслов архитекторов прошлого; однако потом, как-то незаметно и само собой, его мысли переключились на будущую монографию, которой, разумеется, должен увенчаться его труд, – а затем и вовсе приняли далёкое от науки направление. Почему Кутасов явился именно ему?.. Может, конечно, он и прежде являлся кому-нибудь из сотрудников – но те точно будут молчать, как партизаны, чтобы их, не дай бог, не приняли за сумасшедших. А он, он что – вполне нормальный, если по вечерам общается с призраком? И вообще, что ему известно об этом вельможе XVIII века? Ну да, фаворит и наперсник Павла, по всей вероятности, самый близкий ему человек, до конца дней служивший императору верой и правдой.

Андрей включил компьютер, вошел в Яндекс и принялся искать сведения о Кутасове. Через какое-то время поисковик выдал ему энциклопедически сухой текст.

Кутасов граф Иван Павлович— егермейстер, род. около 1759 г., ум. 9 января 1834 г. Родом турок, из города Кутас. Взят был русскими войсками, действовавшими под Бендерами, попал ко двору и императрицей был подарен великому князю. Цесаревич крестил его, держал при себе для услуг и привязался к нему. По повелению его Кутасов был отправлен в Берлин и Париж, где выучился парикмахерскому и фельдшерскому делу, и по возвращении занял при великом князе место камердинера. В царствование Екатерины II, однако, цесаревич не находил возможности повысить своего любимца выше чина фурьера; но уже 8 ноября 1796 г. Кутасов сделан гардеробмейстером 5-го класса. Он оставался неизменно при дворе и был постоянно почти всесильным фаворитом. В 1798 г. он был уже обер-гардеробмейстером 4-го класса и кавалером ордена св. Анны 1 ст., 22 февраля 1799 г. возведен в бароны Российской империи и назначен егермейстером, 5 мая 1799 г. “за отличную ревность, усердие и приверженность”, возведен в графское достоинство, 21 июля пожалован орденом св. Александра Невского; в 1800 г. возведен в обер-шталмейстеры, пожалован орденами св. Иоанна Иерусалимского большого креста и св. Андрея Первозванного с бриллиантами: король Людовик XVIII дал Кутасову орден св. Лазаря. Кутасов получал и богатые имущественные пожалования: 5000 душ крестьян, до 50000 десятин земли, по преимуществу в Курляндии, и богатые рыбные ловли на Волге – последние, однако, были отобраны общим распоряжением императора Александра. Фавор Кутасова был одним из самых непопулярных действий императора Павла. После смерти государя Кутасов был на короткое время арестован, а затем счел нужным немедленно отправиться в заграничное путешествие. По возвращении, он жил до конца дней преимущественно в Москве или в имениях. Занялся сельским хозяйством и ввел в своих имениях многие улучшения; в Тамбовском имении он устроил отличный конный завод, для которого выписывал лошадей из Англии и из Аравии.

Он перечитал текст дважды. Судя по этой информации, Иван Павлович был человек умный, сообразительный, неплохо образованный и преданный своему государю. Вероятно, ему было известно множество самых интимных подробностей из жизни императора и его свиты. Ничего удивительного, ведь он был парикмахером, фельдшером, гардеробмейстером своего повелителя на протяжении многих лет. Так что наверняка был посвящен во все дворцовые тайны и интриги. Всё это чрезвычайно занимательно и даже поучительно, сказал он себе, – вот только я-то здесь при чем?!

В комнату заглянула бабушка.

– Трудишься? Молодец. А я тут чай приготовила с мелиссой…

И действительно обоняние Андрея тотчас уловила тонкий, приятный, лимонный аромат, проникший в его комнату через приоткрытую дверь.

– Чай с мелиссой это замечательно! – произнёс он, полузакрыв глаза и втягивая носом чудесный аромат.

Елизавета Петровна подошла к столу и взглянула на экран компьютера.

– Граф Кутасов Иван Павлович, – прочитала она вслух и умолкла. – Потом медленно повторила, с какой-то странной, даже настораживающей интонацией, – граф Иван Павлович… – и молча испытующе уставилась на внука. – Он что, имеет какое-то отношение к твоей диссертации? – голос ее прозвучал резко, как удар хлыста.

– Нет, – удивленно воззрился на бабушку Андрей, – просто мне вчера сказали, будто я на него очень похож, – одно лицо. Поэтому я и решил поинтересоваться, что из себя представлял мой двойник. Похоже, человек был по-своему выдающийся – такая неординарная биография…

– Да, Иван Павлович был человеком выдающимся, – сказала бабушка с нажимом. – И ты, действительно, очень на него похож.

– Экая генетическая заковыка! – легкомысленно отозвался Андрей. – Каких только случайностей в природе ни встречается…

– Это не случайность, Андрей, – произнесла Елизавета Петровна ровным голосом. – Наверное, нужно было давно тебе рассказать, да всё как-то не складывалось. Подожди, я сейчас…

Она ушла к себе, а заинтригованный донельзя Андрей в ожидании откинулся на стуле. Что ещё она хочет ему рассказать? Прямо наваждение какое-то! Несколько дней вокруг сплошные тайны!

Елизавета Петровна отсутствовала несколько минут, а затем вернулась в комнату, держа в руке потёртую, на вид довольно старую бумагу, и молча протянула её внуку. Метрика! По-современному – Свидетельство о рождении. Елизавета… Он перевел взгляд на бабушку – она молча кивнула. Отец – Петр Иванович Кутасов. Мать – Арина Львовна Янковская.

Андрей испытал настоящее потрясение.

– Так ты что, урожденная Кутасова?!

Бабушка снова лишь утвердительно наклонила голову.

– Но почему же ты никогда никому?..

– «Времена не выбирают, в них живут и умирают…» – процитировала она известные поэтические строки. – Были времена, когда о подобных бумагах стоило забыть или попросту их уничтожить. Теперь это вроде бы, напротив, стало модно – столько развелось дворян и потомков известных родов, просто шагу ступить некуда… – в ее голосе прозвучало истинное презрение к современным самозванцам. – Да и как-то не придавала я этому большое значение: каждый человек сам строит свою судьбу, – а уж потомок он великого рода или совсем неизвестного, значения не имеет.

– Ну, ты даешь, Ба! И ведь никогда ни одним словечком не проговорилась, что из графьёв…

– Кому надо, тот знал, или догадывался… – туманно пояснила она. А потом продолжала с явной насмешкой. – Я и не представляла себе, что для тебя это имеет такое значение.