— Я догадалась, ты Виагры нажрался и теперь тебя несет. Так помоги сам себе снять напряжение. А меня уволь.

— Ты — моя Виагра! А про "снять напряжение", — он кладет мою руку себе в пах и я чувствую весьма ощутимый стояк, — замечательная идея.

— Ничего не будет! Даже если бы он у тебя был двухствольный… Я бы все равно не клюнула. Пусти я выйду…

— Не пущу!

Ну и что мне с ним делать, расчетливым движением брызгаю ему в лицо, водой и пытаюсь открыть замок. Пока я вожусь, он проделывает то же самое. Мы мокрые! Приходиться выходить к Кате и Стасу как есть.

— Вы там что вдвоём душ принимали! — смеется Стас.

— Не вдвоём, Стас, а по очереди!

— Пора! — Корецкий без всяких церемоний берет меня за руку и ведет к выходу, попутно целуя Катю и хлопая по плачу Стаса, — подарки уже под елкой!

Когда между грубыми приставаниями он успел их туда поставить…

— На лифте не поедим, ну его, — генерал тянет меня по лестнице.

— Мы спешим как на пожар! У тебя простатит и срочно нужно в туалет?

— Не мели языком, я тебе уже несколько раз доказал, что проблем ни с простатой, ни с потенцией у меня нет. И если надо я буду доказывать это тебе снова и снова.

— Ну и к чему тогда спешка?

— Сегодня мы должны наконец все решить!

1 января

— Что все? — спрашиваю я у генерала.

— Поедем и узнаешь!

— Может я все-таки к Лорке, мне будет спокойнее…

— Вот тебе, Дусенька, обязательно надо куда-то влипнуть и какой-то бардак устроить. И что там за вечеринка такая будет — три лба и две дурные бабы!

— Это мы-то дурные?! Корецкий, ну чтобы ты не говорил, и чтобы не делал, все равно, форменное хамло.

— Я хоть не ищу на свою задницу приключений!

— Ты их уже нашел…

— Я так понимаю, в твоём лице, Дуся?

— А хоть бы и в моем… Ну пойми не хочу я сейчас видеть Раю, я просто от стыда сгорю!

— Чего же сразу не сгорела?

— Тогда я и не знала, какая она хорошая, а сейчас… та ты все равно меня не поймёшь, волком взвыть хочется.

— Ты у нас одна получается страдаешь в данной ситуации?

Мы наконец дошли до машины:

— Я поведу, не хочу, чтобы ты мне машину угробила.

— Да ты ж уже выпил, а если гайцы…

— Ты забыла с кем связалась?

— Технически я с тобой не связывалась, это вот дочке твой и зятю спасибо за все скажи. Если б не они, не встретились бы снова и жили бы спокойно.

— А я и сейчас спокойно живу…

— Хорошо тебе!

Генерал тянется ко мне в машине, чтобы снова поцеловать.

— А может уже хватит цирка, Корецкий! Нечего нам целоваться. Кина не будет! Вези меня к Лорке, раз за руль не пускаешь!

— Мы поедем сейчас домой! — генерал четко произносит каждый звук, — что тебе, Оксана, не понятно?

— Ну не пускаешь к Лорке… Вообще с какой такой стати, Ярослав Александрович, Вы меня удерживайте силой?

— В прокуратуру обратись!

— Если надо, мы напишем и в прокуратуру. Ну трусиха я, не хочу после всего, что было, видеть Раю, я в глаза ей не смогу посмотреть, как ты не понимаешь, чудовище ты бездушное!

— Я, в отличии от тебя, сейчас думаю, как все решить миром, а не языком болтаю…

— Да что ж решать, ты мне прямо свою позицию выразил: Раиса — хозяйка в доме, я — это, как его там, украшение постели или постельное украшение, точную цитату не помню. Но я на такую роль пойти не могу… Так что ничего у нас с тобой, Ярослав, не выйдет. Спасибо, было хорошо! Вези меня домой!

Корецкий резко бьёт по тормозам, да так, что машину немного ведет.

— Да, когда ты заткнешься, Дуся?!

— Ты с дуба рухнул? Что это за экстренное торможение с тормозным путем…

Генерал буквально хватает меня за горло и силой притягивает к себе, начиная кусать мои и так изрядно пострадавшие губы.

— Да отпусти, Ирод окаянный, больно! — знаю, что сопротивление бесполезно, но в который раз повторяю попытку.

— Если я сказал — едем, значит едем! — отдышавшись произносит он.

Меня начинает колотить:

— Да не поеду, сейчас прямо тут выйду и пешком домой пойду, — пытаюсь дергнуть дверь.

— Без трусов, ночью, одна и по морозу?

— Главное, что Вы запомнили, что я без трусов…Смотрю склероз у Вас выборочный!

Этот наглый гад лезет рукой под мою юбку, которую я силой пытаюсь удерживать на месте:

— Надо все-таки начатое мне довести до конца, а то ты от недотраха сдурела совсем.

— Лапы свои убрал! — кричу и со всей силы бью Корецкого по руке. Но это ему, как слону дробина.

— Неудовлетворенная баба — злая баба! А ты я смотрю очень злая сейчас, Оксана! Так что будем ситуацию исправлять.

— Да откуда ж у тебя силы только берутся, сволочь ты такая! Ходит уже дорожки своим песком посыпает, а туда же, половой активист хренов!

— Если сейчас не заткнешься будет очень больно, — генерал плотоядно улыбается

— И не собираюсь затыкаться, — и одна его грубая ладонь силой сжимает мой рот, а вторая — звонко шлепает по моему голому заду. Я пытаюсь брыкаться и укусить ненавистную руку. Но как только прикусываю, снова не везет моей ягодице. Следы от ударов горят и пекут.

— Еще хочешь? Так я могу тебя хорошенько отшлепать, и когда боль перейдет в возбуждение, не спеша трахнуть.

Он освобождает мой рот и впивается в мои губы. Отрывается на мгновенье:

— Так ты будешь моей? Ты же так и не ответила!

— Вы будете держать меня на коротком поводке, на блатхате, и шлепать как жрицу любви каждую ночь, а потом найдете себе новую Дусю и все заново? А меня, как Раису, на пенсию?

— Насчет поводка, я подумаю… идея отличная, тебе еще и намордник нужно с ошейником. А насчет Раисы, ты Оксана — не она! И если станешь только моей — будешь только ты. Не знаю, на сколько…. Но думаю надолго.

— А с чего это такая резкая перемена? То хотели из меня любовницу сделать, а тут прям все — мне одной!

— Я же уже говорил: все потом, и то, если захочешь.

— И каков будет мой статус в таком случае? Содержанка, любовница, невеста или даже может жена генерала Корецкого?

— Пока — статус подруги, — его губы касаются моего виска.

— Какая высокая честь, — почти шепчу.

— Дуся, — Корецкий зарывается лицом в мои волосы, — Дусенька, соглашайся!