надо дать отдых своей голове. Тогда организм самостоятельно устранит влияние уже упоминавшихся выше «свободных радикалов». Если же работать на износ, тогда всякое возможно – и бред, и пьянство, и даже суицид.

В одной из своих статей Михаил Кутанин пытается найти ответы на такие вопросы:

«Есть ли гений некоторая особая разновидность человеческого рода, нечто биопсихологически обособленное?.. Есть ли что-нибудь психологически общее у выдающихся людей, что делает их гениальными?.. Действительно ли эти герои человечества, эти святые, или гениальные в большей части нервозны, болезненны, дегенеративны или даже душевно больны?.. Да и существует ли гений, как что-то объективное, абсолютное?»

В итоге психиатр приходит к парадоксальному итогу:

«Не гений создаёт своё произведение, а потребители создают гения, как такового, другими словами: произведение создаёт гения, а не наоборот. То же самое произведение сегодня не будет иметь в себе ничего гениального, а завтра община сделает творца его гением».

Иными словами, все рассуждения о связи безумия и гениальности можно выбросить в корзину. Кого-то признали гением, другому, увы, не повезло, однако определить ценность созданных ими произведений, возможно, смогут лишь потомки.

А вот интересно: каков по мнению психиатров психически здоровый человек? Не представляют ли они его в образе некоего подобия робота, совершающего только разрешённые поступки, а испытываемые им эмоции не выходят за пределы, которые установлены законом. Увы, психиатр не в состоянии понять художника, и все его попытки найти связь между безумием и творчеством обречены на неудачу. Только художник, став на какое-то время психиатром, если конечно найдёт в себе достаточно сил, чтобы освоить эту область знаний, сможет найти истоки своего творчества. Впрочем, большинству из нас это ни к чему.

Глава 11. Загадочные гены

Итак, большинство из нас довольно спокойно воспринимает наличие в своей среде талантливых и бесталанных. Конечно, завидно, когда приятель делает открытие, а ты крапаешь статью за статьёй и максимум, на что можешь надеяться – это на защиту докторской по совокупности научных трудов. Однако есть среди нас и такие люди, которые не могут успокоиться, пока не докопаются до истины – непременно хотят ответить на вопрос: откуда на свет появляются гениальные люди? Понятно, что пребывают не из других миров, но прежде, чем разобраться в причинах их появления, надо понять, что такое гениальность.

Увы, философы между собой не договорились. Один полагает, что всё дело «в необычайной мере выдержки», другой рассматривает гениальность как «акт обогащения интеллектуального мира каким-то новым элементом», третий делает упор на стремлении к истине, четвёртый – на самостоятельности мышления, а пятый отождествляет гениальность с наивысшей продуктивностью. Есть более загадочное определение, согласно которому особенностью гения является «вера в собственную мысль», и уж совсем как бы ни при чём «необычайная способность преодолевать трудности». Возможно, все эти качества присущи гипотетическому гению, однако не они определяют его сущность.

Придётся обратиться к Оксфордскому толковому словарю по психологии – там гениальность определяется как высший уровень интеллектуального или творческого функционирования личности. Прошу прощения, высший уровень относительно кого – относительно остального человечества? Но вряд ли кто-нибудь имел возможность провести такие измерения. Прав Кутанин – титул гения присуждает потребитель, а если «творческое функционирование» человека осталось невостребованным, это его личная проблема.

У генетика В.П. Эфроимсона на этот счёт было собственное мнение, которое он изложил в книге «Гениальность и генетика», опубликованной в 1998 году:

«Во всех определениях наиболее важной, как чётко разграничивающей гения от таланта, является констатация того, что можно выразить формулой: "Гений делает то, что должен, талант – то, что может". Формула эта подразумевает подвластность гения той задаче, которую ставит перед ним его внутренняя сущность. Формула эта подразумевает роковую обречённость гения, его безысходность в подчинении своему творчеству, неизбежность напряжения им всех своих сил для достижения поставленной цели, для решения определённой задачи».

Далее следуют ссылки на биографии Александра Македонского, Наполеона Бонапарта, Моцарта, Бетховена, Микеланджело и древнегреческих философов, и всех их будто бы объединила роковая обречённость.

На мой взгляд, личности двух полководцев объединяет только жажда славы. Что же касается остальных, то и в их действиях нет ни малейших признаков той самой обречённости – если без творчества они не представляли себе жизнь, это вовсе не значит, что они обречены на подневольный труд. «Я мыслю, следовательно, я существую» – это философское утверждение Рене Декарта можно перефразировать следующим образом: я существую, пока творю. Так мог бы сказать любой из «обречённых», поскольку каждый из них давно выбрал одно из двух: прозябать или творить.

Однако Эфроимсон настаивает на своём:

«Если бы у Моцарта, Бетховена, Шопена не было одержимости, фантастической целеустремлённости, то они, при всех своих способностях, будучи "вундеркиндами", ими бы и остались. Но Бетховен написал в своём завещании, что он не может уйти из жизни, не свершив всего, к чему предназначен».

Кем предназначен – это так и осталось тайной завещания Бетховена. Возможно, композитор был уверен, что его талант от бога. Убеждённость в высшем предназначении нужна в работе, когда уже не остаётся сил, когда творишь через не могу. Что же касается фанатической целеустремлённости, то это лишь черта характера, которая помогает талантливому человеку полностью реализовать свои способности, иногда даже ценой своего здоровья.

Но возникает вполне естественный вопрос: почему гениев так мало? То ли потребитель не готов присуждать сей титул кому попало, то ли у творца не хватило «обречённости»? Оказывается, есть множество препятствий, которые талантливому человеку не дано преодолеть:

«Бесчисленные факторы, неисчислимые тормоза приводят к тому, что в итоге развивается и реализуется один потенциальный гений из десятка тысяч».

Тут вот что непонятно: куда подевалась та обречённость гения, которая якобы является характерной его чертой? Если уж гений обречён творить, он просто обязан преодолеть все возможные препятствия на пути к этой самой гениальности. А то что же получается: тридцать лет и три года сидел на печи, и только когда его назвали гением, обрёл и «одержимость, и фантастическую целеустремленность»? Конечно, не всякий сможет преодолеть бюрократические препоны или найти себе влиятельного покровителя – перед лицом косности и невежества толпы гений бывает беззащитен. Но есть немало примеров, когда «потенциальные гении», попросту талантливые люди, творили вопреки всему, хотя никто так и не признал их гениями при жизни. Жаль, что величие в глазах людей они обрели только после смерти.

Основной особенностью гения Эфроимсон считал «способность к неимоверному труду, абсолютную одержимость и стремление к абсолютному совершенству». И тут не соглашусь, поскольку достаточно будет одержимости, причём без какой-либо связи с чем-то абсолютным. Ну разве что требуется