распутать вот так. Бумаги эти… Следствие должно разобраться.

Анна посмотрела на меня с презрением. Я направился к выходу, бормоча: до свидания, еще раз соболезную, держитесь.

— Александр! Если тебя осудят, я буду добиваться продолжения следствия. Тебя скорей всего осудят — как хочешь. Но я буду требовать найти! Настоящего убийцу.

Я замер в дверях гостиной. Идиот! Баран! Трус несчастный! Но Анна-то, Анна, вот ведь женщина грозная. Поворачиваюсь к ней.

— Я свяжусь с Ермесом Олимбаевым. Переговорю.

Анна промолчала.

— Узнаю адрес, — продолжил я. — И навещу компанию Шоу-стройкомплект.

Она встала, подошла вплотную, поправила мне воротник.

— Я попытаюсь установить Федора, — немного зловеще сказала хозяйка. — Есть определенные мысли.

— Тогда, на связи.

— На связи.

Уже в машине я подумал, что Вжик недаром выставлял бывшую жену глупой алчной бабенкой. Таким подходом он хотел оградить ее от траблов и возможных неприятностей, связанных с его неоднозначной жизнью. Неоднозначной — в смысле, двойной. Анна — такая женщина, которую хочется окружить нежной заботой, которой хочется во всем помочь, включая кофе по утрам в постель и одеяло ночью поправлять. Она не очень умна, но сообразительна. Не очень красива, но… бывают девушки красивые, но не обаятельные, бывают красивые, обаятельные, но не сексуальные, Анна относится к тому типу женщин, которые, ничем не выделяясь внешне, источают природную, первобытную притягательность, когда баррель феромонов на милю вокруг. Надо с ней встретиться потом и еще раз прогнать очередность событий, что-то здесь есть нужное, но я не уловил. Мы что-то пропустили.

Когда я парковал теслу у Гапландии, подошел малознакомый парень, имеющий статус «сосед», мы изредка перебрасывались парой слов о погоде, Корифеях, мудрости домкома.

— ДЕржитесь, сожитель? — сказал он. — Вы держИтесь.

— Ставлю тачку, иду домой, — доложил я.

— Уголовное дело бывает заводят, потом закрывают. С кем не бывает.

— С вами бывало?

— Конечно. Поэтому я вам и сопереживаю.

Сосед произнес краткий текст, годившийся больше для публикации, чем оглашением вслух, суть которого состояла в том, что свой сожитель убил-не убил, украл-не украл, но он всяко прав, потому что свой, а своих мы не должны бросать никогда, кроме как по указанию старшей по подъезду. Я поблагодарил, зашел в парадную, где получил еще одну поддержку, на этот раз от консьержа.

— Ты не переживай, — гундосил он, похлопывая меня по плечу. — Посадят, отсидишь и с чистой совестью вернешься.

— При Равнинной Федерации тоже невиновных закрывали? — со злостью брякнул я.

— В Равнинной Федерации, — назидательно сказал консьерж. — Невиновных сроду не было. Золотые времена…

Поднялся в третьем лифте, зашел в квартиру. Дом, милый дом! Борька с Нормой заперлись в ванной, мелкий дикорабствовал в своей комнатенке. «Я боюсь вас, я хочу домой!», — крикнул Давид. Потом серьезным голосом: «Огонь — это самое главное. Без огня нас не спасти. Я хотел бы надеть боевую раскраску и быть дикарем. Но мы должны поддерживать огонь. Огонь важнее всего на острове, потому что, потому что»

Я постучался, мелкий воскликнул: «Папа, заходи».

Голенький Давид стоял перед зеркалом, на лице и плечах краснели узоры от фломастера.

— Репетирую, — сообщил боец, поправляя полотенце на поясе. — В школе ставим «Повелитель мух».

— Классика, — одобрил я. — Кого играешь?

— Ральфа. Так в драмкружке решили. Я бы лучше Саймона сыграл.

— Ральф — это отлично. А смысл пьесы вы осознаете?

— Так мы не сами. Джоанна Владиславовна всем рулит.

— Психологиня?

— Главное, донести, — парадируя Джоанну пропищал мелкий. — Что даже на острове дети сохраняют пыл клауфилизма и наши вечные пользовательские идеалы.

— Ясно, ясно… Давид, зайди со своего адреса в поисковик. Вбей, я тебе название компании скажу.

Боец с сожалением посмотрел на меня.

— Пап, но Сеть влет разберет, что твой запрос. Мне тогда тоже трафик урежут. Завтра тебе восстановят лимит, все и посмотришь.

Прав, конечно.

4

На следующий день, не умываясь, не завтракав, я врубил ноутбук и вышел в интернет. Просмотрел комменты, послания, потом забил в строку поиска перевернутую М на двух линиях. Результаты ошеломили: виды скрипичных ключей, древневосточная письменность, хоккейная площадка в Монреале, и многое, многое другое, но ничего и близко нет к чиэс и оппозиции. Запросил «Чиэс» — страница недоступна и куча всего левого. Так-так-так, надо подумать, что это значит. Пришло письмо от завуча Анны, где она предложила рассрочку по оплате школы и выразила полную солидарность с моей семьей. «Вы поступили, как поступили, как посчитали нужным» — эта фраза встречалась два раза в коротком на пять килобайт письме. Как ни прискорбно, но окружающие в массе своей признали меня душегубом. Еще бы челлендж запустили, типа убей математика.

Видеовызов от неизвестного.

— Гребаный сервер! — орет Николай Анатольевич. — Вам чего неймется, Шэлтер?! Куда ты лезешь?!

— А что мне остается? — огрызаюсь я. — Сам назначил меня виновным и что?

— Никто тебя не назначил!

— Я дурак, по-твоему?!

— Дурак!

— Службе опеки дело закрыть — и все.

Следователь надел квадратные очки.

— Излишне активничаешь. Это не на пользу, но…, учитывая обстоятельства, понять можно. Давай будем считать, взаимные претензии высказаны.

— И то, не все, — проворчал я.

— Ты пойми, мне тебя закрыть — раз плюнуть. Профессиональная гордость не дает. И поэтому, не из личной же ж симпатии, я твой единственный доброжелатель среди всех процессуальных лиц. Рассказывай, что ты там нарыл.

— Рано об этом. Один только момент, в кабаке на Кольцове был браслет, вы его находили?

— Какой браслет? — заинтересовался Кассин.

— То-то и оно. Кому нужно сдирать с убитого недорогой браслет? Тому, кто скрывает эмблему на нем.

— Не было браслета, — нехотя сказал следак. — Я читал расшифровку с трубки, там он упоминается. Но может это нитка с бляшкой, которая теряется от малейшего взмаха.

— Да нет. Тяжелый такой. И сидел четко.

— Кто еще может подтвердить наличие госпромовского браслета у жертвы?

Могла бы подтвердить Анна Смит, но мне