кивнул Матвею, а вот Максиму перед боем что-то долго втолковывал сержант Малыш. Будто тот был его подопечным. Будто его подопечным был он, а не я.

Глупо, конечно, но испытал что-то сродни обиде.

Рефери свистнул в полицейский свисток, и Матвей сразу пошёл на сближение, а вот Макс попытался уклониться от столкновения и двинулся вбок. Дальше — короткая сшибка, стремительный размен ударами, и вот уже Бондарь вылетел за пределы круга. Как показалось, пропущенный им тычок был не так уж и силён, но с земли он поднялся с трудом. Оно и немудрено: Матвей приложит — мало не покажется.

Курсанты заулюлюкали и засвистели, к площадке начали подтягиваться и свободные от службы бойцы комендатуры.

— Победитель ефрейтор Пахота! — объявил рефери.

И тогда Дыба вызвал следующую пару бойцов:

— Маленский и Линь!

Я не удивился, поскольку подспудно ожидал чего-то подобного с самого начала, спокойно разулся и начал натягивать перчатки с воистину механической отрешённостью. За последнее время привык ощущать уверенность в собственных силах, а сейчас будто на полгода назад в прошлое вернулся.

Страшно? Ну а как же! Это ведь всё неспроста. Дыба, гад такой, меня Барчуку на блюдечке преподнёс, а тот такого шанса ни в жисть не упустит. И три раунда по сто двадцать секунд — это весьма и весьма немало, когда тебя желает превратить в отбивную тренированный человек. Тут не бояться — глупо.

Но с другой стороны — страшно, конечно, да не очень. Соскочить в любой момент смогу, достаточно просто за границы круга вывалиться. Но хочу ли я этого? Соглашусь поднять лапки и сдаться или… Но нет, задать Феде трёпку у меня точно не выйдет. Не стоит тешить себя иллюзиями. А вот разукрасить физиономию — почему бы и нет?

Прозвучал свисток, и я поднял руки, согнул их в локтях, прикрыв голову, в ожидании шквала ударов, но Барчук атаковать не спешил — стоял расслабленно и самую малость даже сутулился. Я такой показной позе не поверил и двинулся вперёд с величайшей осторожностью, если начистоту — не сближался даже, а лишь тянул время, имитируя оное.

Федя разгадал эту нехитрую уловку и двинулся вперёд, вроде бы под стать мне неторопливо, а на деле оказался рядом в один миг. Врезал правой-левой, провёл низовой мах ногой. Я уклонился и отступил. Следующий пинок блокировал лодыжкой, наметил замах левой и не ударил, разорвал дистанцию. Барчук вновь атаковал и ничего нового выдумывать не стал, провёл прежнюю комбинацию ударов, а вот я на этот раз изменил тактику и поставил блоки, а от пинка отшатнулся, ударил в ответ и не попал. Тут же словил крюк в печень и отшатнулся, вновь закрылся руками.

Послышался презрительный свист, кто-то что-то завопил, мне — плевать. Бывал в такой ситуации не раз, тут главное не упустить из виду противника и не заступить за черту. Отвлекаться — нельзя.

Федя принялся наседать; я то уклонялся, то принимал удары на руки, которые чем дальше, тем сильнее наливались свинцовой тяжестью. Контратаковать даже не пытался, просто тянул время и совсем не работал ногами. Закрылся и медленно проигрывал.

Барчук наседал всё активней, он вошёл в раж, бил всё чаще и сильнее, и что самое поганое — время от времени попадал. Во рту появился вкус крови, звенело в левом ухе, приходилось прилагать немалые усилия, чтобы просто удержать руки приподнятыми в защитной стойке.

А потом я ударил в разрез — быстро, чётко и акцентированно, как когда-то учил покойничек Воронец. Попал бы — тут поединку и конец, но Федя успел среагировать, отдёрнул голову, перчатка лишь шаркнула его по губам.

На нокаут я не рассчитывал изначально и потому сразу пнул под колено, заставив Барчука оступиться. Следом спешно добавил левой, и — в голове вспыхнули звёзды; сам не заметил, как пропустил встречный тычок.

Наверное, мог бы устоять, но не стал даже пытаться, завалился на спину, разорвал дистанцию обратным кувырком, поднялся и едва успел закрыться. Подскочивший Барчук провёл прямой в голову, его перчатка скользнула, пройдя над моими, и шибанула по лбу. Я врезал противнику левой под рёбра и пропустил пинок в бедро, вновь полетел на песок. А начал подниматься и — вспышка.

Очнулся на счёте «пять». Поднялся на четвереньки, рывком выпрямился и сразу качнулся в сторону, уходя от удара. Левый глаз заплыл, но сдаваться я не собирался и…

И тут прозвучал свисток.

Я добрёл до края круга и повалился на песок. Маленский садиться не стал, отошёл к Дыбе, тот принялся что-то ему втолковывать. Ну а меня никто наставлять не взялся.

Подумал так — и ошибся. Рядом присел на корточки Матвей Пахота.

— Линь, ты чего творишь? — поинтересовался он. — Не отдавай инициативу! Сближайся! Двигайся активней, шевелись! Федя в борьбе полный ноль, входи в клинч!

Я сплюнул кровью и вяло махнул рукой. Тоже мне — поддержал, называется! Будто не видно, что Барчук попросту быстрее и сильнее, да и подготовлен несравненно лучше. Куда уж мне с ним тягаться? И — борьба? Не знаю, не знаю…

Вновь засвистел рефери, я поднялся и двинулся навстречу Маленскому. А тот одним рывком сблизился, пнул — точнее пинок наметил, тут же провёл крюк и попал, добавил правой. Быстро и чётко. Слишком быстро и чётко, чтобы оставалась возможность среагировать.

На этот раз сознания я не потерял и вот так сразу с песка не поднялся совсем по другой причине. Задумался: а надо ли? Если разобраться: зачем мне это всё? Исключительно из упрямства? Или из желания показать характер? А кому и зачем? Разве что ещё представится возможность достать Барчука… Вот ради этого можно было и напрячься.

Выпрямился, встал в стойку, уклонился от низового пинка, второй — не столь сильный принял на бедро и почти успел перехватить ступню, но Федя вовремя среагировал и отпрыгнул. Попытка сблизиться и подсечь ноги успехом не увенчалась, а затем Маленский подался обратно и заработал руками. Тогда вновь пришлось пятиться и уклоняться. Я нырнул вправо-влево, блокировал один выпад, пропустил другой, ладно хоть ещё успел наклонить голову, и перчатка прошла по касательной. Врезал и сам, попал, попытался ухватить противника за руку, тот ловко скинул захват, а я вновь очутился на земле, сбитый с ног пинком под колено.

В ушах шумело, лицо болело, руки ныли, и всё же откатился в сторону и поднялся. Федя подступил и принялся выбивать из меня дух; пришлось закрываться и пятиться, пытаться уловить момент для контратаки. Попробовал сцепиться с противником, но