– Нет, я нормально, – ответил ему Глеб, – Давайте лучше быстрее до Милана доберемся.

– Милан не убежит, – рассудительно произнес Виктор, – А голодным я тебя не оставлю, за это можешь не переживать.

Повеселевший Виктор резко повернул руль машины вправо, и бедная малолитражка, поскрипывая пластиком, обреченно спикировала в направлении «Маркдональдса». Тут же, сбоку, послышался протяжный вой клаксона грузовика. Виктор вдавил в пол педаль акселератора, и автомобиль Ляньча, каким-то чудом съехал с дороги, избежав столкновения с несущейся по шоссе фурой. Огромный, груженый грузовик пронесся на бешенной скорости буквально за спинами пассажиров крохотной беленькой малолитражки Ляньча.

После перенесённого стресса, есть уже не особо хотелось. Глеб сидел за столиком «Маркдональдса», и без особого аппетита, поглощал свой гамбургер.

– «Если никто из нас сейчас здесь не отравится, то это будет даже как-то странно», – подумал Глеб, тщательно пережевывая пищу.

Напротив него сидел Виктор, и так же тщательно пережевывая, поглощал свой огромный БигМарк с зеленью, торчащей во все стороны. Тут же, рядом, разместилась и Евгения с Артемом. Никто из путешественников ни с кем уже не разговаривал, каждый был погружен в свои мысли. После чуть не случившегося столкновения с грузовиком что-то поменялось в умах присутствующих. Возможно, каждый из них задумался о том, что все они «родились в рубашке», и будь в маломощном двигателе малолитражки Лянча, хоть на одну лошадь меньше, то этого ужина сегодня уже могло бы и не быть.

8. Пьяцца-Дель-Дуомо

В столице Италии наступал прекрасный летний вечер, который будто прохладной пеленой накрывал весь город, избавляя его жителей от дневных забот и жары. В этот бесплатный вечер, в центр города, наш путешественник всё-таки добрался. Произошло это, правда, гораздо позже, чем планировалось сделать, но, все-таки произошло, и данное обстоятельство, после всех пережитых ранее дорожных перипетий, не могло не радовать Глеба.

Немного попетляв по историческому центру Милана, и проехав в обе стороны несколько раз мимо одного и того же памятника Джузеппе Гарибальди, что неизменно стоял на площади Кайроли, маленький беленький автомобиль «Ляньча», наконец, достиг своей точки назначения с названием Пьяцца-дель-Дуомо. Виктор остановил машину прямо напротив собора Святой Девы Марии Нашете, который стоял на другой стороне площади и величественно бороздил своими острыми шпилями облака в ясном июньском небе.

Когда вышеупомянутый автомобиль скрылся из виду, Глеб поднял с земли свой рюкзак, закинул его себе на плечо, и затем, посмотрел в сторону собора. Смешанное чувство, состоящее одновременно из детского восторга и растерянности, ощутил наш герой, оказавшись на этой площади. Дверь в другую культуру, которую Глеб в своих, ещё юношеских мечтах о незнакомых странах, так жаждал открыть, по ощущениям, находилась где-то именно здесь. Она была спрятана среди беззаботной молодежи, подобно хиппи из 70-х годов, сидевшей на нагретой солнцем дорожной плитке, прогуливающимся влюбленным парочкам, что неспешно шагали в своё стабильное европейское завтра, невозмутимым девушкам-велосипедисткам, гордо раскатывающим здесь же, среди импозантных мужчин, незамечающих никого, кроме себя, и уверенно идущих по своим делам во всех возможных направлениях площади Пьяцца-дель-Дуомо.

На фоне этих итальянских денди в безупречных щегольских костюмах тройках и дорогих рубашках с высокими белыми воротничками, смотрящими, как и шпили миланского собора, строго вверх, хлопчатобумажная майка и приплюснутая кубинская кепка Глеба, купленная перед поездкой в «Военторге» за двести пятьдесят рублей, выглядели здесь, жалким издевательством над всеми мировыми достижениями портновского мастерства. В таких одеждах, присутствие нашего героя на соборной площади, не замечалось никем, не говоря уже о девушках-велосипедистках. Не замечалось оно, как не замечается, скажем, наличие швейцара у дверей отеля, или официанта в ресторане. Глеба здесь попросту не существовало, хотя физически, он, разумеется, присутствовал.

– «Поистине, Милан – столица моды», – констатировал Глеб, разгуливая по площади, – «Это чувствуется сразу, и если в Москве, то, как ты одет не волнует даже полицию, кружи ты вокруг них хоть в картофельном мешке, надетым на голое тело, то тут, даже карабинеры одеты так, будто их всех дружно вывели на парад, или того хуже, разом собрались снимать в кино. Органам правопорядка, как и в России, здесь, тоже до тебя нет никакого дела, пока ты, разумеется, как следует, что-нибудь не нарушишь, но, глядя на их темные мундиры с красными полосами, черные фуражки, белые аксельбанты, и высокие сапоги ботфорты, невольно начинаешь ощущать себя бедным родственником, приехавшим с котомкой за плечами из деревни на ярмарку в город.»

Как гласит одна из русских пословиц: «По одежде встречают, по уму провожают», – и, одевшись неподобающим образом, Глеб сразу определил себя в касту нищенствующих пилигримов, не имеющих права ни на что, кроме общедоступного заката итальянского солнца. Единственный человек на соборной площади, который был одет точно, как и Глеб, в хлопчатобумажную майку и джинсы, был продавец зерен для птиц, некий уроженец королевства Марокко, который, видимо, признав нашего путешественника «за своего», подошел к нему, и без каких-либо лишних церемоний, насыпал в ладонь нашему герою горсть сухих кукурузных семян. Глеб удивился такому гостеприимству, и тут же решил задокументировать на видеокамеру этот бескорыстный подвиг чужеземца.

– Спасибо, Thank you, – сказал Глеб мароканцу, направив на него свою видеокамеру, в надежде, что тот, что-нибудь скажет ещё, и это станет прекрасным началом очередного сюжета.

– Бонжур, – произнес марокканец, неожиданно применивший в своей речи французский язык.

Немного удивившись этому факту, Глеб продолжил вести свой репортаж:

– Только что, вот этот вот парень, – сказал Глеб, и указал камерой на мароканца, – Поделился со мной кукурузными зернами, и я могу покормить голубей.

Глеб раскрыл свою ладонь, на которую тут же, со всех сторон, стали слетаться птицы. За считанные секунды они буквально облепили нашего путешественника, садясь ему на плечи и руки, словно на ветки дерева. Марокканец, рядом наблюдавший всю эту картину, громко расхохотался.

Зерен на ладони у Глеба становилось всё меньше и меньше, а птиц на нем всё прибывало, и прибывало. В какой-то момент времени их стало так много, что, на мгновение, Глеба охватила паника, ему показалось, что вот-вот, и голуби сожрут его прямо вместе с кукурузными зернами. На помощь пришел всё тот же марокканец, который, не прекращая смеяться, громко хлопнул в свои ладоши, и голуби моментально разлетелись в разные стороны, но затем, тут же, стали возвращаться обратно на уже облюбованное ими место.

– Итак, я в центре Милана, – насколько мог радостно произнес Глеб, воспользовавшись паузой между потоками птиц, – Мне дали зерен, и я кормлю – голубей!!!

Сказав своё последнее слово, Глеб выбросил из руки на землю зерна,