Всё то время, что Глеб выплясывал с камерой в руках вокруг солнца и голубей, стараясь добиться необходимой кинематографичности своей съемки, таинственный мароканец, почему-то, ни на шаг от него не отходил, чем, мягко говоря, вызывал подозрение. В какой-то момент времени, мароканец даже, зачем-то протянул свою руку к камере Глеба, якобы предлагая помощь, но, наш путешественник, разумеется, отказался от этой услуги .

– «Нет, братец, нахватало, чтобы ты ещё убежал с моей видеокамерой», – рассудил Глеб, разглядывая своего нового знакомого, – «Кто там знает, что там у вас марокканцев на уме».

Береженого Бог бережёт, а не бережёного, конвой стережет – эту мудрость знают многие выходцы из бывшего СССР. Поэтому, Глеб, решил не рисковать, и, жестом руки поблагодарив мароканца, хотел было уже двинуться дальше в путь, но, продавец зерен, вдруг, неожиданно, снова вырос перед ним на дороге:

– How are you? – спросил назойливый марокканец.

– Всё хорошо, спасибо! – прокричал в ответ Глеб, так, будто мароканец был слабослышащим.

Поняв, что дальнейший диалог на английском языке будет бесполезен, мароканец сделал к Глебу ещё один шаг, а затем, просящей интонацией, стал говорить какую-то жалобную абокодабру на своём родном наречии.

–«Да ты батенька, прямо у нас полиглот», – подумал Глеб, внимательно разглядывая марокканца, – «И по-французски тебе, и по-английски, и на вашем, на родном…ага…»

Терпеливо дослушав марокканца, и, естественно, ничего не поняв из его речей, Глеб только смущенно пожал плечами в ответ тому, и хотел было уже отправиться идти дальше по своим делам, но чужеземец, снова его остановил, опять преградив путь:

– Money, money, – сказал марокканец, и жестом показал, что он хочет денег.

– Money? – удивленно произнес Глеб, а затем, зачем-то, переспросил уже по русски, – Деньги?

– Yes, yes, Money, – ответил марокканец.

– No Money, – ответил Глеб, и затем, показывая на свою видеокамеру, произнес, – Ноу бюджет турист, проджект такой.

Продавец зерен не понял русских слов, но, по интонации, как видно уяснил, что денег от Глеба он вряд ли получит. После осознания этой мысли всё его любопытство, и дружелюбие разом куда-то испарились. Скорчив недовольную гримасу, чужеземец, что-то пробурчал себе под нос, а затем, принялся высматривать очередных туристов, всем своим видом игнорируя присутствие Глеба. Нашему путешественнику стало немного совестно, и он, чтобы сгладить ситуацию, выключил камеру, и приблизился к марокканцу, решив всё же объясниться:

– Милостивый государь, сори, май френд, ты сам ко мне подошел, и я не просил у тебя этих твоих зерен, поэтому, и расстраиваться тебе нет оснований, – хотел сказать Глеб, но не успел.

Как только его рука коснулась плеча марокканца, тот резко шарахнулся в сторону, и молниеносно выпалил в ответ нецензурную фразу на английском языке, знакомую каждому, даже без переводчика.

– Да пошел ты сам! – ответил ему Глеб, дружелюбие которого резко испарилось, – Я тут перед ним, мудаком, ещё и распинаюсь. Чеши давай отсюда!

Как утверждал Остап Бендер: «Больше всего люди пугаются непонятного», – и марокканец не был здесь исключением. При виде вдруг рассвирепевшего русского, громко матерящегося на неведомом великом и могучем диалекте, чужеземец предусмотрительно поспешил ретироваться, и словно раненное животное пополз к своим, таким же черным, как и уголь, коллегам, что сидели на небольшом заборчике в начале площади Пьяца-Дель-Дуома.

– Чеши давай! – не унимался кричать ему вслед Глеб, – Чеши, чеши, и не оборачивайся, а то, вообще, все зерна отберу! Будут мне ещё всякие проходимцы диктовать тут, что делать! Такой вечер испортил! Мудак!

Психологическая война Глебом была выиграна, но вот сам вечер безвозвратно утратил весь лиризм своего очарования. Немного прогулявшись по соборной площади вместе с послевкусием победы, Глеб, осмотрелся, пришел в себя, и наконец, решил заняться делами.

А дела его были, прямо скажем – не очень. Приближалась ночь, и где её проводить, было совершенно непонятно. Также было не ясно, чем, и на что, Глеб будет питаться в ближайшие сутки. Все эти объективные факты требовали от нашего путешественника решительных действий.

– «Так, отставить веселье», – сказал сам себе Глеб, и перешел через дорогу, отделявшую соборную площадь от улицы, на которой располагался Маркдональдс, – «Соберись. Слабак! Соберись. Собрался. Так, зачем я здесь? Я здесь чтобы выжить, выжить без денег, и отснять проект. Вот и всё.»

В помещении Маркдональдса, на первом этаже, напротив касс толпились люди. Потолкавшись немного в проходе с клиентами этого заведения, Глеб поднялся на второй этаж, где попытался обнаружить бесплатный вайфай и розетку, для подзарядки своей аппаратуры. Батарейки в его камерах рано или поздно должны были сесть, а без их работоспособности продолжать путешествие не имело никакого смысла. Поэтому, нужно было всё заранее предусмотреть, и разведать. По-хорошему, с этого и надо было начать знакомство с площадью Пьяцца-дель-Дуомо, а не отвлекаться на всяких там продавцов зерен, и девушек-велосипедисток.

Прогулявшись по кафе, Глеб обнаружил розетку всего за одним из столиков, за которым сидела, какая-то итальянская школота. Интернет, после нескольких безуспешных попыток, в этом заведении, так и не был обнаружен, поэтому, связь с редакцией могла быть только экстренной, посредством звонка с телефона. Впрочем, это обстоятельство беспокоило Глеба меньше всего.

Разведав диспозицию, из Маркдональдса наш путешественник вышел на улицу с уже готовым планом действий, и бутылкой холодной воды, которую он набрал в туалете, абсолютно не догадываясь, что круглосуточная колонка с таким же прохладительным напитком есть и на самой площади Пьяца-Дель-Дуомо, прямо за собором Святой Девы Марии Нашете.

В отличие от России, вода в Италии есть практически на каждом углу, и везде она пригодна для питья, будь то туалет Маркдональдса, или питьевой фонтанчик – фонтанелла на фасаде какого-нибудь здания.

– «Без еды человек может продержаться несколько недель, а вот без воды, не больше суток, и об этом нельзя забывать,» – рассуждал Глеб, шагая по миланской площади, и разглядывая прохожих.

9. Осторожно! Русский Артист!

В наше непростое время, если ты не кривой, не хромой, и у тебя нет леопардовой синтетической шубы 80-х годов, делать тебе в современном театре абсолютно нечего, это Глеб знал не понаслышке, собственно, по этой же причине, однажды, он и оказался, не на сцене, а на телевидении. Как бы там ни было, от актерского прошлого у Глеба остался диплом об образовании, и небольшой сценический опыт, которым он и намеревался теперь воспользоваться в сложившейся ситуации тотального безденежья.

Старт сюжету, обозначенному, как «Русский Артист», было решено дать на фоне собора Святой Девы Марии Нашете. Более адресного плана, чем этот, трудно было сыскать во всем Милане, и подобная композиция кадра, должна