Вызвав к себе Ростислава, он долго перечислял свои благодеяния по отношению к нему, а затем обвинил в измене и черной неблагодарности. Оправданий двоюродного брата Изяслав даже слушать не стал, а просто заявил: «Пойди къ своему отцю» (Ипатьевская летопись). При этом все дружинники Ростислава были схвачены и посажены под замок, имущество конфисковано, а самого князя с четырьмя охранниками посадили в насад и отправили в Суздальскую землю. Трудно сказать, на что рассчитывал Изяслав, когда затевал это дело, но, как оказалось, он совершил большую глупость. Потому что Юрий Долгорукий, несмотря на разногласия с сыном, воспринял всё это как личное оскорбление, на которое надо было ответить. В итоге, сам того не желая, Изяслав ускорил войну.

* * *

Возвращение блудного сына князя Юрия оказалось тем детонатором, который взорвал Русь. Мы не знаем, что сказал отец лично Ростиславу, когда тот предстал перед ним. Зато мы знаем, что сказал Долгорукий официально, можно сказать, на всю Русь: «Тако ли мне нету причастья в земли Русстеи, и моим детемъ» (Лаврентьевская летопись). Как видим, властелин Ростово-Суздальской земли во всеуслышание заявил о том, что его права и права его детей ущемляются в Южной Руси и что он, как сын Мономаха, имеет там свою законную долю. А это подразумевало лишь одно: попранную справедливость придется восстанавливать силой. И получалось, что в данной ситуации прав Долгорукий, а Изяслав не прав и именно киевский князь является виновником грядущего кровопролития.

Юрий действовал быстро, стремясь застать своего противника врасплох. Князь сразу же объявил о сборе полков и, пока ратники стягивались со всего его обширного княжества, послал доверенных людей к Святославу Ольговичу и в половецкие степи. Первые должны были склонить новгород-северского князя к совместному выступлению против Изяслава, а вторые должны были нанять половецкую орду. Долгорукий всегда охотно использовал наемную степную конницу, и связи с половецкими ханами у него были достаточно крепкие. Когда всё было готово, 20 июля 1149 года Юрий Суздальский выступил в поход и повел полки на Киев через землю вятичей.

В. Верещагин. Князь Юрий Долгорукий

Что же касается Святослава Ольговича, то он вначале усомнился в серьезности намерений своего союзника и поэтому опасался сложить крестное целование Изяславу. Да и киевский князь, словно почувствовав колебания Святослава, направил к нему посла, который должен был напомнить князю о его обязательствах. Однако сын Олега Гориславича поступил мудро — он просто изолировал посольство, никого к ним не допуская и никуда киевлян не выпуская из отведенного им помещения. А сам тем временем ждал ответа от Юрия. И суздальскому князю удалось убедить союзника в серьезности своих намерений. Вот тогда Святослав и призвал к себе киевских послов, официально заявив им следующее: «Пойдите и скажите Изяславу Мстиславичу: возврати мне все пожитки Игоря, брата моего, и я с тобою буду; ежели же того не возвратишь, то я принужден свое искать, как мне Бог поможет» (В.Н. Татищев). Требование изначально нереальное, потому что от «пожитков» уже давно ничего не осталось, и в какую сумму их оценить, никто и ведать не ведал. Но Святослава это и не интересовало, ему был нужен лишь повод, а остальное было уже частности.

Изяслав Мстиславич всё так и понял, а потому отправил в Новгород-Северский новое посольство, снова напоминая Святославу о том, что он целовал ему крест на верность. Но для последнего это уже не имело никакого значения, поскольку именно Изяслава он считал главным виновником гибели брата и не собирался его прощать. Что же касается Давыдовичей, то они, как всегда, заняли промежуточную позицию. Уверяли в своей верности киевские власти, уговаривали Святослава Ольговича не складывать крестное целование Изяславу, причем делали это с большим шумом и помпой. А сами исподтишка внимательно следили за развитием ситуации и просчитывали возможные варианты дальнейшего развития событий.

Между тем полки Юрия подошли к селу Ярышеву в Северской земле. Там к Долгорукому приехали держать совет два Святослава — Ольгович и Всеволодович. Отношение союзников к Изяславу Мстиславичу очень четко сформулировал князь Новгорода-Северского: «Изяслав нам главный неприятель, потому что брата моего убил, имение ограбил и области наши попленил и разорил; того ради мы положили идти на него вместе с тобою и отмстить за обиду нашу и твою» (В.Н. Татищев). После этого Святослав Всеволодович покинул родственников и отправился собирать ратников.

5 августа Юрий возобновил наступление, а на следующий день повел свои полки и князя Новгорода-Северского. Союзники отправили послов к Давыдовичам, предлагая им также выступить против Изяслава, но те, верные своей тактике выжидания, ответили вежливым отказом. А заодно отправили гонцов в Киев, предупреждая Изяслава о движении войск противника: «Ныне уже, брате Гюрги проминулъ Черниговъ» (Ипатьевская летопись).

Тем временем Юрий с союзниками подошел к Старой Беловеже. Этот городок не следует путать с Белой Вежей на Дону, бывшей хазарской крепостью Саркел. Судя по всему, Беловежа стояла на реке Суле, на границе со степью, поскольку в «Поучении» Владимира Мономаха на это есть конкретное указание: «И половцы, не смея сойти с коней, побежали к Суле в ту же ночь. И на следующий день, на Успение, пошли мы к Белой Веже». Здесь Юрий с союзниками простоял целый месяц, ожидая прихода половецкой орды, а заодно и посланцев от Изяслава Мстиславича. Долгорукий допускал, что, узнав о том, какие силы идут против него, киевский князь проявит сговорчивость и добровольно уступит власть своему дяде. Однако Изяслав никого не прислал, зато стало известно, что на помощь брату ведет рать смоленский князь Ростислав Мстиславич. Понимая, что пришла пора действовать, Юрий двинулся к реке Супой, где и соединился с долгожданными половцами. Туда же прибыл со своей дружиной и Святослав Всеволодович, причем автор Ипатьевской летописи сделал довольно интересную пометку: «Святославъ же не хотяше отступити отъ уя своего Изяслава, но неволею еха строя у своего деля Святослава Олговича». Автор вполне конкретно указывает, что Святослав Всеволодович не испытывал большого желания воевать против Изяслава и ввязался в это дело только из страха перед своим дядей Святославом Ольговичем.

Получив столь мощное подкрепление, Юрий перешел в решительное наступление и повёл рать на Переяславль. Однако и Изяслав времени даром не терял, ему на помощь шли не только смоленские полки, но и ратники из Владимира-Волынского под командованием двоюродного брата Владимира Андреевича. Обстановка накалялась, потому что к этому времени Долгорукий перевел свои войска через речку Стряков и подошел к селу Кудинову в окрестностях Переяславля. Сведав об этом, Изяслав велел войскам выступать. Однако вот тут и возникла у киевского князя совершенно неожиданная проблема, разрешить которую он оказался не в состоянии.

Дело в том, что киевляне очень неохотно шли воевать против Юрия, сына Мономаха, поскольку по старшинству он имел больше прав на Киев, чем Изяслав. Князю настоятельно советовали помириться с дядей, но Изяслав и слышать об этом не желал, поскольку знал, что брат Ростислав уже подходит со своими полками. Мало того, на помощь киевскому князю выступил Изяслав Давидович и вполне естественно, что все мысли о мире покинули сына Мстислава. Судя по всему, в Чернигове решили, что Изяслав Киевский представляет для них меньшую опасность, чем суздальский князь, и поэтому решили оказать ему помощь против Юрия. Местом сбора войск был назначен город Витичев, расположенный на правом берегу Днепра. Ростислав, Владимир и Ярополк Мстиславичи, Изяслав Давидович, Владимир Андреевич — все они встали под стяг киевского князя, чтобы положить конец амбициям Долгорукого. Объединенное войско князей переправилось через Днепр и остановилось на реке Альте, недалеко от Переяславля. Здесь Изяславу Мстиславичу от пленных и стало известно о том, что половецкая конница Юрия перешла Стряков и идёт на Переяславль. Однако киевскому князю даже в голову не пришло, что его дядя вступил с переяславцами в тайные переговоры и уже склоняет их на свою сторону.