в блендере. Знаете, утром, когда вы только просыпаетесь, вашего мозга нет в наличии? Или это более подходит для моего случая, когда вы только что вышли из чрезвычайно волнующего момента и ваш мозг только начинает восстанавливаться? Всё такое размытое и дерьмовое, правда, вы не уверены, хотите, чтобы вы заснули или остались, вы обнаруживаете, что проснулись, и вы не можете ни на кого реагировать или по-настоящему взаимодействовать, что-либо понимать или даже двигаться.

Во всяком случае, для меня это было именно так. Я не мог видеть, не мог думать, не мог двигаться. Я был мёртвым грузом в грузовике этого парня.

Через некоторое время мы остановились, и он вынес меня. Я ненадолго открыл глаза и обнаружил, что нахожусь в больнице на окраине моего родного города. Как только меня перенесли за порог, я наконец потихоньку пришёл в себя. Я снова проснулся и обнаружил себя в, по общему признанию, удобной кровати (во всяком случае, для больничной койки). Справа от меня находилась электрокардиография. Монитор тихо попискивал, а открытое окно слева от меня позволяло мне ощущать достаточную прохладу под толстыми, тяжёлыми одеялами, под которыми я лежал. Я посмотрел вниз, в сторону изножья кровати, и обнаружил свою правую ногу, "старую коренастую", как сказала бы Стэйси, мумифицированную в бинтах, в то время как другая безвольно болталась на перевязи.

Через минуту или две дверь открылась и вошли врач и полицейский. К этому времени моя голова уже хорошо отдохнула и уже не была мутной, хотя хорошо это или нет, когда полицейский был рядом, для меня было спорным. Мой желудок сжался.

Осознанный или нет, я совершенно не хотел, чтобы кто-то, полицейский или нет, тыкал и подталкивал меня вопросами о горе. Я хотел одного и только одного: покинуть этот город и никогда не возвращаться.

Доктор начал менять мне повязки, а полицейский начал меня допрашивать.

- Послушай, сынок, я вижу, что тебе пришлось нелегко, и, честно говоря, я не пытаюсь усложнять жизнь никому из нас, так что просто ответь мне на эти несколько вопросов, и я оставлю тебя в покое. Это тебе хорошо понятно?

- Да, э-э-э... Да, конечно, я думаю.

- Хорошо. Во-первых, мне нужно знать, ты местный?

- Нет. Ну, уже нет. Я вырос здесь, но живу в Массачусетсе и учусь там в университете.

Он усмехнулся.

- Мальчик из колледжа, да?

Я кивнул.

- Хорошо, следующий вопрос, поскольку ясно, что ты поднялся на гору и был найден лицом вниз на дороге, я должен спросить, зачем именно ты был...

- Амелия Хилл, сэр, - выпалил я.

Его брови поднялись на меня.

- А? Кто это? Кто-то, кого ты знаешь?

Я покачал головой. Я попытался вытащить из кармана плакат о пропаже с её изображением, но обнаружил, что мои руки представляют собой не более чем влажную лапшу, прикрепленную к моему телу.

Я вздохнул и сказал:

- Она недавно пропала без вести. Я нашёл плакат и... ну... я шёл за ней.

Это была, конечно, та часть разговора, которой я боялся; та часть, где мне пришлось признать, что моя тупая задница потащила и меня, и мою двоюродную сестру в горы только для того, чтобы сыграть роль героя, но вместо этого просто получить королевский геморрой всеми возможными кошмарными способами.

К счастью, он, похоже, уловил суть, даже если за эту мысль в итоге он мне сказал:

- Ты правда идиот? - он вздохнул и сделал пометки в своём маленьком блокноте, пока я терпеливо лежал в ожидании следующего унизительного вопроса. - Итак, вот мой последний вопрос. Учитывая, что ты единственный человек за ГОДЫ, которому удалось вернуться с горы живым, я должен спросить, что именно ты там видел?

И вот он, единственный, самый главный вопрос, которого я боялся больше всего. Я посмотрел на него взглядом, который говорил сам за себя: "Я ПРАВДА не хочу". Он всё равно стоял и ждал. Я вздохнул, пытаясь понять, что именно я должен был сказать. Я не был уверен, что он мне поверит, но кто сказал, что он также не поверит? Я имею в виду, он слышал легенды, учитывая то, как он отреагировал на мой рассказ о восхождении на гору. Вопрос в том, что произойдёт, если я признаю правду?

Не зная никакой альтернативы, я подавил своё беспокойство и ответил:

- Я видел правду, сэр. Я видел именно то, что происходит с людьми, которые пропадают без вести на горе. Я видел, как они поедали друг друга.

- Они? - спросил он, подняв бровь.

- Дети. Пропавшие дети. Все они ели друг друга.

- Ты имеешь в виду, что дети убежали на гору и...

- Нет. Их похитили.

- Кто?

- Человек-Свинья. Он настоящий. Я не знаю как, но он реальный, и он использует этих детей, чтобы возвращать других либо в качестве еды, либо в качестве ещё одного слуги.

- Как? Как он заставляет детей делать такие вещи?

- Я... я не совсем уверен, понимаете? Я не смог этого уловить, но знаю, что он имел над ними какую-то психическую власть.

- Ты имеешь в виду, что Человек-Свинья контролировал их разум?

- Вроде того. Это было больше похоже на безумие.

- Как так?

- Ну, единственная причина, по которой я сбежал, заключалась в том, что они все напали друг на друга. Они все набросились на Человека-Свинью, разрывая друг друга на части.

Всего на секунду я остановился, слабо прислушиваясь к множеству мучительных визгов, до краёв доносившихся по вечернему небу.

- Так ты думаешь, что они там все мертвы? - спросил он.

О том, что я сказал дальше, я сожалею так же, если не больше, как и тогда, когда я позволил Стэйси уговорить меня подняться на гору:

- Может быть.

Он щёлкнул ручкой и поблагодарил меня за уделённое время, прежде чем выйти из комнаты.

Я должен закончить это здесь. Я не могу передать вам, как тяжело было это писать, когда приходилось заново переживать каждую минуту худшего дня в своей жизни. Я бы не сделал всего этого, если бы не нашёл в интернете новостную статью, в которой говорилось об отправке полицейского подразделения для обыскивания горы в поисках выживших. Они, как и я, поднимались на гору в поисках Человека-Свиньи!

Смотрите, я уже многих подвёл; Стэйси, папу, Амелию и всех остальных пропавших детей, если уж на то пошло... Бонни... Но, чёрт возьми, я больше не