с широкой улыбкой, присев. — Ты еще ничего не попробовал? Не нравится, как выглядит?

— Думаю, с чего бы начать.

Начни с нее.

— Приятного аппетита, Дан. Давай выпьем за прекрасное начало вечера и… примирение.

— Мы не ругались. Я просто показал тебе, как себя не стоит вести.

— За примирение, — упорно настаивает и касается моего бокала своим. — Кстати, тебе тоже не мешало бы извиниться за то, что сравнил меня с падшей женщиной. Надеюсь, у тебя получится. Очень в это верю. За хороший вечер! — выпаливает тост, умудрившись смешать его с претензией в мою сторону!

Ладно, выпью. Тем более, сок, действительно, гранатовый. Белка пьет с того же графина. Я медленно подношу ко рту то же, что ест она, начинаю есть несколькими мгновениями позже. Пробую аккуратно.

Но поняв, что она ест и ест без ограничений, явно проголодавшись, без опаски, уменьшаю уровень настороженности до расслабленного минимума и наслаждаюсь едой.

Действительно, вкусно.

— Добавки?

Отрываю взгляд от опустевшей тарелки, Белка сияет, с трудом удерживая улыбку. Скобы так и норовят блеснуть на ее зубках.

— Да, пожалуй. Возьму еще немного.

— Давай мне.

Она поднимается и подает мне чистую тарелку и чистые столовые приборы. В случае необходимости и в полевых условиях я могу и протухшую воду с личинками пить и не есть или есть то, на что и не всякий голодающий позарится. В условиях необходимости и выживания приучен контролировать уровень отвращения и брезгливости. В работе тоже не боюсь запачкаться. Но когда отдыхаю, люблю чистоту и порядок во всем, и вот эти, блять, чистые тарелки, вилка и нож при условии, что моожно было наложить еды в ту же самую тарелку, бля…

Белка аккуратно накладывает, немного притрусила зеленью. Ассорти на тарелке выглядит красиво, как в ресторане, но порции отменные. С удовольствием расправляюсь с дополнительной порцией.

— Ты любишь десерты? Я еще десерт приготовила, но бисквит вышел немного ниже, чем я планировала.

Признавшись в своей оплошности, Белка выглядит немного раздосадованной.

— Думаю, он вышел отличным. Я буду десерт.

— А мороженое любишь?

— Это то, которое лижут? Шары полизать предлагаешь?

Белка ошарашенно округляет глаза и становится пунцовой, откатывается немного назад, несколько раз приоткрывает ротик и снова захлопывает его. А я так и вижу, как между этих розовых губок вытягивается язычок, и она ласкает им мои яйца.

Фантазией прижаривает безумно, сидеть становится неудобно, приходится поправить крепкий, будто камень, стояк.

Белка возмущенно пьет сок и, наконец, откашлявшись, сообщает:

— Мороженое — это то, что подается в креманках. Его нет смысла готовить заранее. Если ты будешь мороженое, я им займусь, оно должно немного подтаять.

— Чтобы текла, да?

— Чтобы стать мягким и вкусным.

— У меня в морозильнике не было запасов мороженого. Значит, ты покупала для себя и любишь его. Не отказалась бы сама, да?

— Да.

— Я буду мороженое.Твое.

Ника снова ерзает, словно у нее под попой горит стул.

Прислушиваюсь к музыке: какой-то струнный перебор. Вроде похоже на те мелодии, под которые плясать можно. Ника немного раздумывает, снова ест немного, пьет, потом спрашивает:

— Ты танцуешь?

— Нет.

— Это легко, — встает и, быстро оказавшись возле меня, предлагает ладонь. — Пойдем. Белый танец. Отказывать будет неприлично. Не с вешалкой же мне танцевать.

— Лучше с вешалкой. Я совсем не танцую, — но поднимаюсь.

— Это легко. Ты просто становишься ближе, обнимаешь меня за талию, я опускаю руку тебе на плечи, и ты двигаешься, как тебе хочется. Можешь закрыть глаза, — шепчет. — И не обязательно крутить па.

— А ты умеешь?

— Я неплохо вальсирую и так… по мелочи… из бальной программы…. Еще не все забыла.

— Занималась?

— Да, пока партнеров не переросла, — усмехается.

Мы топчемся на месте.

— Просто почувствуй музыку, закрой глаза и начни раскачивать бедрами… — показывает, как надо.

Я наблюдаю за ней из-под полуопущенных ресниц, ловлю момент, когда она сам расслабляется, и, прихватив за одну руку, кручу вокруг своей оси, на финале прижавшись бедрами к ее попке.

Плотно-плотно.

Мои руки плотно удерживают ее за талию, раскачиваю бедрами…

Она точно чувствует то дикое безобразие, которое рвет мои брюки в клочья.

— Скажи, у меня получается?

— Д-да, — отвечает, дыша все чаще и чаще…

Несколько провокационных движений, толчков…

Потом снова разворачиваю ее к себе лицом, несколько раз кручу и ловлю.

— Ты соврал!

— Кое-что я точно умею… — и накрываю ее рот своими губами.

Глава 21

Осло

Губы почти не встречают сопротивления, я раскрываю мягкий податливый рот, который уже приоткрылся, чтобы сказать мне что-то или возразить — неважно! Важно, что я уже добрался своим языком до ее язычка и погладил, потрогал всюду, даже небо лизнул и провел языком по ее скобам, снова вернулся к языку, заигрывая, продавливая. Ладони начали гулять по спине, бедрам, сжимая ягодицы. Медленно сменяю курс движения, подталкивая Белочку в сторону больших кресел возле камина. Она немного спотыкается, потому что двигаться приходится спиной вперед, и кусает меня за губу.

Контакт ртов размыкается. Белочка мигом отводит рот от моего, отклоняется назад настолько, насколько позволяет тесный контак тел и смотрит с удивлением.

Глаза большие, зрачки расширенные, сердечко в груди бахает ускоренно.

— Что ты делаешь?

— Хвалю за организацию ужина и гарантирую его правильное окончание.

— Это какое же? — сощуривается.

— Сама понимаешь!

Грубовато прижимаю ее к себе, чтобы ощутила мой каменный стояк.

Ощущает.

Реснички вниз дергаются, трепещат. Дыхание становится поверхностным и еще более частым.

— Я же тебе не нравлюсь. И со мной хуже, чем со шлюхой, — толкает в грудь.

Я не отпускаю.

— Дан, будь последовательным. Ты же мужчина, в конце концов. У нас был уговор?

Что-то я медленно начинаю соображать.

Какой уговор, когда член стоит и полыхает?

Но что-то мы обсуждали.

— Я готовлю вкусный ужин и могу задать тебе три вопроса, на которые ты ответишь максимально честно и подробно, — стучит пальчиком по груди. — О сексе речи не было! И потом… Глупо требовать его у той, которую считаешь хуже шлюхи. И я, если снова допущу это, только подтвержу твои слова, а я… Я себя хуже шлюхи не считаю и унижать себя не хочу. Ко всему прочему, ужин еще не закончен.

— Не закончен?

— Не