С другой стороны, это, возможно, отчасти отражает давление и одиночество, с которыми сталкивались папа и президент, – посредством переписки эти люди пытались приободрить друг друга.

Обмен письмами продолжился. 3 марта 1941 года Рузвельт, незадолго до того переизбравшийся на новый срок, писал:

«Пользуясь этой возможностью… я вновь выражаю надежду на то, что благодаря дружескому сотрудничеству тех, кто повсеместно стремится к свету и миру, удастся воссоздать в мире прочную основу для долговременного согласия между людьми и нациями. Лишь тогда, когда утвердятся принципы христианства и право всех народов на то, чтобы жить, не опасаясь внешней агрессии, будет установлен мир, которого мы – Ваше Святейшество и я – так страстно желаем»31.

Читая эти письма, я всегда поражался силе духовной связи, объединявшей католического папу и протестантского президента. Их отношения зиждились на доверии, уважении и взаимопонимании. Однако именно в этот насыщенный событиями период на сцене появляется Джозеф Хёрли, который в будущем станет одним из самых ярых обличителей беспристрастной политики Пия XII.

Столкнувшись с хитросплетениями военной дипломатии, темпераментный юноша не мог понять позицию, которую занимал понтифик в определенных ситуациях. Непосредственно после войны он громко заявил об искреннем разочаровании в том, что он воспринимал как бессилие Пия XII, воздерживавшегося от четких заявлений. Его пламенная критика может рассматриваться как пролог к пьесе «Наместник» Рольфа Хоххута, получившей широкое распространение.

Ни один из членов ближнего круга Пия XII не присоединился к хору обличителей. Из основных участников событий той поры лишь Хёрли обвинил понтифика в бездействии. Этот воодушевленный молодой человек, который, прежде чем стать священником, хотел быть солдатом, дошел до того, что впоследствии опубликовал свои личные дневники и превратился в одного из главных обличителей Пия XII.

Главный упрек Хёрли заключался в том, что папа мало выступал с заявлениями против Гитлера. В своей книге «Тайная дипломатия Ватикана: Джозеф П. Хёрли и папа Пий XII» иезуит Чарльз Р. Галлахер приводит такие высказывания Хёрли:

«Перед лицом столь очевидного зла папа должен был без всяких колебаний указать путь тем, кто был готов идти за ним. Ему следовало бы занять четкую позицию относительно происходившего и без обиняков осудить зло. Перед лицом массовых убийств, достигших беспрецедентных масштабов, неверие и отрицание – естественные человеческие реакции. Однако понтифик – высший нравственный авторитет на Земле – должен был бы прямо осудить их, чтобы простые смертные могли осознать происходящее и следовать нравственному христианскому долгу»32.

Однако недовольство Хёрли, возможно, обусловлено личными причинами и берет свое начало с отъезда Майрона Тейлора. Ровно через два месяца после отъезда специального посланника в Соединенные Штаты Хёрли также пришлось уехать из Рима во Флориду, где он стал епископом города Сент-Огастин.

Вспыльчивый Хёрли все чаще настораживал Ватикан своей неуправляемостью. После отъезда Тейлора его перевели работать в газету «Оссерваторе романо», однако на новой должности он рьяно принялся писать тексты, направленные против фашистов и в поддержку союзников, что Бюро посчитало крайне рискованным для стратегии нейтралитета Ватикана. Хёрли этот принцип не разделял, поэтому его «повысили» и отправили подальше от Рима. Впрочем, некоторые историки утверждают, что во Флориду его перевели, чтобы он мог поддерживать связь с болевшим Тейлором33.

В рецензии на книгу Галлахера о Хёрли Эндрю Палмер предлагает более комплексный анализ:

«Трудно положить конец спорам о политике папы Пия XII в отношении диктаторов стран “оси”. Для Хёрли все было ясно. Его удручала противоречивая позиция папы. В начале 30-х годов, работая в Государственном секретариате Ватикана, он был пламенным сторонником папы Пия XI, выступавшего против зарождавшейся фашистской угрозы. Когда в 1939 году Пий XII был избран понтификом, Ватикан стал проводить более гибкую политику, отражавшую его убежденность в том, что коммунизм представлял собой куда более серьезную угрозу.

Хёрли тоже был решительным противником коммунизма, но он по-прежнему воспринимал фашистов как более непосредственную угрозу и намеревался действовать соответствующим образом. В той относительной свободе, которой пользовался “Оссерваторе романо”, печатный орган Ватикана, он увидел возможность распространять пропагандистские сообщения. После тайной встречи в посольстве США в Италии, состоявшейся уже после завершения его миссии при Святом Престоле, Хёрли добился того, что в газете, традиционно придерживавшейся умеренной позиции, появились материалы и против фашистов, и за союзников, за что удостоился личной благодарности президента Рузвельта. Поэтому в 1940 году Пий XII отправил Хёрли на “повышение” подальше от Рима – в далекую епархию Сент-Огастин, штат Флорида»34.

Выражение «тайная встреча» несколько преувеличенно. Хёрли участвовал в дипломатических дискуссиях по решению госсекретаря кардинала Мальоне, второго человека в иерархии Ватикана. Это было бы невозможно, если бы Пий XII и кардинал Мальоне не доверяли ему.

Следует отметить, что намного позднее, уже после войны, Хёрли вернулся в Европу, став апостольским нунцием на Балканах. Коварство и двуличие политики в этом регионе его шокировали и несколько открыли ему глаза. Здесь он понял, что дипломатия не так проста, как может показаться на первый взгляд. И, возможно, он по-иному взглянул на ту тонкую грань, на которой Пий XII был вынужден балансировать в течение всей Второй мировой войны.

* * *

В 1941 году Майрон Тейлор выздоровел. В сентябре он вернулся в Рим ради частной аудиенции у папы, но написал заранее, что собирается прибыть в компании трех других представителей американского правительства. Личная аудиенция Тейлора превращалась в официальный дипломатический визит, который американские власти пытались скрыть. Разгневанный Тардини отметил по этому поводу:

«Приедет Тейлор, личный представитель президента – по крайней мере, так говорят; прибудет также г-н Уильямс, тайный посланник Рузвельта, которого будут сопровождать г-да Стаффорд и Уэст, судя по всему, желающие нанести папе частный визит. Я задаюсь вопросом: почему вдруг… тут высаживаются все эти американцы? Что скажет итальянское правительство, которое уже высказало беспокойство относительно прибытия Тейлора? Разве они не могут делать все с меньшей оглаской? Эти американцы, которые на самом деле уже воюют со странами “оси” (Рузвельт публично говорит о том, что хочет покончить с тоталитаризмом), должны понимать, что Ватикан находится в непростом положении – он стоит над политическим и военным конфликтом, но при этом не может быть равнодушным к ошибкам учения и к практическим последствиям для Церкви»35.

В результате Тейлор приехал один. Тардини не без удовлетворения отметил внизу того же документа: «В итоге эти господа так и не приехали».

И ответ на вопрос о том, что скажет итальянское правительство, Тардини тоже получил. В 11 часов утра того же дня итальянский посол, г-н Аттолико, который узнал из газет о возвращении Тейлора, немедленно обратился к Тардини, чтобы «выразить свое беспокойство относительно возвращения г-на Тейлора, о котором было заявлено в прессе». Итальянское правительство опасалось, что Рузвельт использует Тейлора для того, чтобы склонить Ватикан к союзу с Великобританией, США и Советским Союзом.

Заметки, сделанные Тардини в ходе беседы с послом Италии, показывают, как трудно было Святому Престолу придерживаться официальной политики беспристрастности в