Татьяна поймала мысль зверя и удивилась — втроём? Зверь надеется, что Кирилл вернется? Но, даже если тот и захочет вернуться, она назад его не примет, это не обсуждается! Пара — не пара, самка выбирает или самец, в любом случае, Кирилл свой выбор уже сделал. Хотел бы нормально поступить — не тащил бы сразу эту Алексис, сначала вернулся бы один, поговорил, решили бы, что делать. А так, как он поступил — гадко, недостойно, какой пример молодым волкам? Все можно понять, встретил пару, мозги отшибло, расстаться невозможно, инстинкт или гормоны — кто знает, что там у него переклинило? — не позволяют отдаляться. Но ему же не двадцать, не тридцать, не прибылой, не переярок! Взрослый, матерый волк. Альфа клана. Не по наследству альфа, а по волчьим правилам — делом доказал, что достоин, стая поверила и приняла. Горя с Кириллом не знали, хороший он оказался альфа, вот только в личной жизни все перемешал.

Татьяна вспомнила, что Софья скоро родить должна. Кто примет в стаю новую жизнь? Раньше это ее обязанность была, Луны, а теперь? Поставит Алексис, а справится? Или вернет Наталью, жену Владимира, которая была Луной до женитьбы Кирилла? Наталья лучше, она справедлива и честна, а что за фрукт его пара, пока не ясно.

— Разболакайся, надо сухое, да теплое надеть, еще простудишься, — просунула голову из сеней Настасья. — Долго провозились. Сейчас поедим и спать. Мария с самого утра нагрянет, не утерпит, если только Мирон не в смену.

Баба Маша ворвалась в дом вместе с рассветом.

— Хватит дрыхнуть!

— О, Машка! — Настасья засуетилась, слезла с кровати и натянула халат. — Ты чего ни свет ни заря?

— Да Мирон с ночной, если бы сейчас не отвез, пришлось бы ждать, пока выспится. А это только к вечеру. Вот я и подумала — чего время терять? Ну, рассказывай, дачница, как дела?

Таня уже вышла из своей комнатке и не могла сдержать улыбку, рассматривая двух подруг — решительную и свежую бабу Машу и заспанную, но такую уютно-домашнюю тетю Насту.

— Про дела потом, — Настасья принялась руководить. — Сначала все утренние процедуры, потом чай, а потом и поговорим.

— Что за процедуры? — насторожилась баба Маша. — Кто заболел?

— Ой, Марья, ты прямо как здрасьте! А то сама не знаешь, что хотят люди по утрам? Галя, ты не спи, давай, шевелись.

— Это, смотря какие люди, — пряча в глазах смешинку, парировала Мария.

— Да тьфу на тебя, кто о чем, а ты все о мужиках? Все, подруга, мы с тобой уже вышли в тираж, нам пора о вечном уже.

— Да не на меня тьфу, а на тебя! Ведь каждый думает в меру своего воспитания, я, например, о детях — что ребенки хотят, как проснутся? А ты о мужиках…

Под веселую болтовню женщин, Таня споро оделась, застелила постель, сбегала навестить строение в конце двора и с удовольствием умылась.

— А вот вам вкусности к чаю, — баба Маша вывалила конфет, колбасы, какой-то рулет.

— Опять! Да ты что, в лотерею выиграла или ограбила кого, что денег не считаешь? Куда столько на жратву тратить? У нас скоро дитенок будет, лучше прибереги деньги на нужное дело. Вон, Гале витамины нужны, я по телевизору видела рекламу. Очень полезная штука для беременных, только название забыла. В следующий раз запишу.

— Да это Галкины деньги, — отмахнулась Мария. — Она мне оставила, чтоб купила ей нужное. Галь, там сумка, в сенях, все взяла и список сверху.

— Спасибо! — Таня улыбнулась.

— Так, партизанки, а теперь вскрывайте карты, — тетя Наста отставила пустую чашку и пристально посмотрела на Марию. — От тебя, Машка, не ожидала. С каких это пор ты мне не доверяешь? Уж, казалось бы, через что только ни прошли, всю жизнь вместе, друг за дружку. Скажи, я хоть раз тебя подводила?

— Наста, да, я…

— Молчи, чучундра! Только потому, что люблю тебя, дуру старую, и не буду обижаться! Я понимаю, конспирация, тайны, но это для чужих, а я?

— Наста, — баба Маша печально посмотрела на притихшую Таню. — Так получилось, думала, проще будет, если ты не все узнаешь. Как поняла-то, ведь она не сама тебе призналась?

— Да что там понимать было? — хмыкнула старушка. — Галя твоя, в своем доме выросшая, все лето на огороде которая, да часть первой и последней четверти на совхозных полях с классом, вдруг позабыла, как лопату держать, как копать, да сажать. Такое бывает, нет? Вот и я о том же. Ладно, не обижаюсь, будем считать, что я забыла.

— Наста, не хотела обидеть, не подумала просто.

— Вот все беды у тебя в жизни, Марья, из-за того, что сначала делаешь, потом думаешь.

— Да у нее же, бедняги, никого родных, бежала, сама не знала, куда. Разве ж так можно? Молоденькая, одна, беременная? Не могла я мимо пройти, сама понимаешь.

— Да понимаю и сержусь не за «подкидыша», — тетя Наста ласково погладила Таню по руке, — Девка хорошая, по сердцу мне. Сердилась я из-за недоверия и лжи от тебя. Но все, не будем больше. Лучше думай, Машка, что с документами делать. У Гали они есть, но ими лучше не пользоваться. Муж у нас прыткий и со связями, может вычислить. А на учет ей встать надо. Пока, конечно, время терпит, но все равно лучше не тянуть.

— У тебя идея есть?

— Есть, но хочу услышать, что ты придумаешь. Может, твое предложение лучше окажется.

Когда не надо спешить, когда хочется остановить и продлить каждое мгновение, время не бежит, оно летит. Но если, наоборот, нужно поскорее, то по ощущениям секунды растягиваются до минуты, а минуты — до часов.

Кирилл машинально, без особой души и внимания, выполнял свои обязанности, но мысли были где угодно, только не поддержке связей с другими кланами, не в обновлении оборудования для молокозавода, не в приближающемся полнолунии и необходимости распределить дежурства взрослых, чтобы присматривали за молодежью.

Алексис нашла себе занятие и почти все время проводила с двумя волчицами — Ксенией Вяловой и Верой Титовой. Судя по донесениям, взяла их помощницами, и те от ее имени, фактически управляли частью жизни клана.

Поначалу Кирилл дернулся возмутиться и запретить, ведь Луна должна лично во все вникать и лично присутствовать, но потом, посмотрев, что дела делаются и волчицы притихли, махнул рукой.

В конце концов, если касаться обычаев, то у него самого ситуация — обычаями даже не пахнет.

И, главное, Таню до сих пор не нашли.

Поначалу он дико злился на нее и просто мечтал скорее добраться. Потом вместо злости накатило беспокойство и тревога. Таня — сильная, но она где-то в человеческом море, одна, без поддержки сородичей. Он не понаслышке знал, насколько нужны оборотням стая и чувство принадлежности к клану, дарящие защищенность и уверенность в завтрашнем дне.

Вот, где она, что с ней?

Поиски пока ничего существенного не дали. Просеивание через частое сито всей доступной информации того дня, помогло понять, что девушка ехала в метро, вышла и пересела на одну из электричек. Установить — в какую именно, не удалось, а у той площадки в нужный промежуток времени останавливались четыре электропоезда, три из которых шли на разные конечные станции. Вот и бегает поисковая бригада по всем остановкам, показывает фото Тани, и пытается найти зацепку. Особенно сложно с остановочными площадками, где нет ни касс, ни вокзальчиков — просто люди вышли и сразу разошлись. А запах давно выветрился, он больше суток не держится. Значит, приходится выходить на каждой такой платформе и прочесывать округу, тщательно исследуя запаховые следы — вдруг потянет нужным? И если обнаружится какая-нибудь зацепка, то тогда уже на место прибудет он сам и выпустит зверя. Времени на это надо прорву, но Татьяну необходимо было найти.