что, остановившись у какого-то, судя по всему, загородного дворца, они несколько минут молча, затаив дыхание, смотрели на открывшуюся перед ними панораму чешской столицы. Обычно немногословный Некрасов, покачав головой, первым прервал молчание и проронил:

– Красота какая… Как будто тут война уже закончилась….

– Или ещё не начиналась. – Ответил Костенко.

Глава девятая

История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй – в виде фарса…

– Восстание? Да нахрена!?!?!

Иржи, угрюмо глядя в сторону, буркнул:

– Надо. Ест решение Ческого национального совета.

– Иржи, ну ты ведь старый солдат, в ту войну хлебнул лиха… Ты же понимаешь, что может случиться с Прагой, если немцы воспримут вашу выходку всерьез? Мы были в Варшаве в августе прошлого года – немцы её мало что с кирпичной пылью не смешали…. Ты этого хочешь?

Иржи тяжело вздохнул.

– Я не хочу. И пражаны не хочат… хотят? Не хотят. Но ето политика. Болшая политика. Бенешу надо занят свой пост… должност? Показать споенцам… союзникам… што Прага его приказ слушает.

Савушкин лишь развёл руками.

– Ну тогда я вообще ничего не понимаю… – Помолчав, продолжил вполголоса, тщательно подбирая слова и артикулируя речь, чтобы чех понимал всё сказанное: – Иржи, вся Чехия набита германскими гарнизонами под завязку, что ни городок – то немецкая часть. Да, в Праге настоящих войск почти нет, всё, что здесь понапихано – это всякие тыловые и вспомогательные подразделения, склады, госпитали – как мы уже убедились, их тут просто масса – учебные и запасные части…. Реальных войск нет, в основном всякий ландвер – но его много, и все его солдаты вооружены. И их многие десятки тысяч, не считая войск на фронте. Как пражане собираются сражаться с этими немцами? Чем? У поляков была Армия Крайова, какое-никакое, а всё же войско. У словаков армия – настоящая, с пушками и танками, даже с самолётами. Как вы думаете воевать?

Чех пожал плечами.

– Ест полиция ческа, ест жандары, ест войско – невеличко, але….

Савушкин с изумлением произнёс:

– Войско? Армия?

– Так, невеличко. Било двенасти батальонов[29]. Охрана Градчан, мостов, всяко официално место… В Праге, Градце-Краловым и Брно. В Праге било чтере батальона. Тисача три сто солдатув. Тераз едны. Пят сот солдат.

Савушкин кивнул.

– Предположим. Всё вместе – полиция, жандармерия, армия эта ваша опереточная из одного батальона, таможня – это, на круг, на всю Прагу пять тысяч штыков. И не факт, что все они сделаются повстанцами – многие просто спрячутся дома, чтобы переждать заваруху. Итого в лучшем случае у вас будет полторы – две тысячи бойцов. Прага – миллионный город, в котором гражданских немцев мало что не половина населения…. Выступление этих полутора тысяч немцы всерьез даже не воспримут! Просто разгонят выстрелами в воздух, и вся недолга…

Чех хитро улыбнулся.

– Ест една едностка войскова… Они могут нам допомогать.

– Какая едностка? Бригада, дивизия?

– Дивизия.

Савушкин оживился.

– О, это уже теплее…. Что за дивизия?

– Власова.

В гостиной мгновенно повисла тяжёлая гнетущая тишина. Разведчики, доселе вяло прислушивавшиеся к разговору их командира с хозяином квартиры – мгновенно напряглись, взгляды бойцов посуровели. Савушкин, глянув на своих хлопцев, покачал головой.

– Иржи, ты думай, что говоришь…Сегодня мы Берлин взяли, вместе с его гарнизоном, Гитлер, Геббельс и новый начальник Генштаба, Володя, как его?…

– Генерал Креббс, – подсказал лейтенант.

– И этот Креббс покончили с собой – во всяком случае, так сказал заместитель Гиммлера доктор Фриче… За один день мы в плен двести тысяч немцев взяли! Ты понимаешь, что это значит?

Иржи кивнул.

– Так, розумею. Вы побеждили немцев.

– Мы их победили. А вы их холуёв, которые, кстати, уже далеко за Прагой – на помощь решили позвать?

Иржи развёл руками.

– Я ниц не решал. Я простой солдат чески. Старий…. Я просто ето слушал в комендатура «Бартош». Там говорят што немцы боятся ету едностку. Она собетстви… самоволно идёт на юх. На Линц. Вчера в Лоуни стреляла в немцы.

Тут в разговор Савушкина с паном Штроугалом вмешался Котёночкин.

– Товарищ капитан, можно вас на пару слов? Извините, Иржи… – Чех только махнул рукой, де, делайте, что считаете нужным. Капитан со своим заместителем вышли на кухню.

– Ну? Какая светлая мысль тебя посетила, Володя? – Иронично спросил Савушкин.

– А вы зря, между прочим, иронизируете, товарищ капитан. Нам до решения чехов дела нет, это их политические игры, но вот то, что они дивизию Буняченко хотят призвать на помощь своему восстанию – это нам в плюс.

– В чём? – Изумлённо произнёс капитан.

– Мы тут уже шесть дней хоронимся, каждый день нам Центр радирует – сидите смирно и не высовывайтесь, надо будет – мы вам свистнем. То же самое СМЕРШ Первого Украинского ретранслирует. Так?

– Ну.

– То есть мы сейчас – засада. Капкан. На крупную дичь.

Савушкин покачал головой.

– Погоди. И ты думаешь?

– А тут и думать нечего! У Власова сейчас земля под ногами горит, ему каждый встречный патруль – любой, наш, немецкий, американский – арестом и расстрелом мерещится. Я уверен, что он сейчас вместе со своей дивизией гужуется, шага в сторону не сделает. Вы ж видели, что сейчас в Чехии творится…

Савушкин кивнул.

– Да уж, насмотрелся….

– Только в массе своих войск он может себя чувствовать относительно спокойно. И если чехи призовут эту дивизию на помощь восстанию – хошь не хошь, а он поедет вместе с ней. Сюда, в Прагу.

Савушкин удивлённо покачал головой.

– А я как-то об этом и не подумал… Зря я предрекал, что не быть тебе генералом – глядишь, и дорастёшь до штанов с лампасами….

Котёночкин улыбнулся и махнул рукой.

– Война кончилась уже, а после войны генералом быть уже не интересно….

– Пока немцы в Праге – не кончилась. С Праги она началась, здесь должна и завершится. По крайней мере, это будет справедливо, к тому же символично… Ты ведь помнишь, как это всё начиналось? Отсюда эта дрянь расползлась по континенту, а потом и по всему миру. И к нам нагрянула…. Здесь её начало – значит, здесь у неё должен быть и конец! – помолчав, спросил: – Помнишь, как немцы захватили Чехословакию?

Котёночкин вздохнул.

– Я в школу ещё ходил, десятый класс заканчивал – когда в марте тридцать девятого это произошло…

– А в мае сорок пятого здесь надо поставить точку! – Помолчав и вздохнув, добавил: – Ладно. Доложим в Центр эту новость, и будем дальше в засаде этой сидеть…. Кто сейчас на часах?

– Некрасов. Да, ещё, товарищ капитан….

– Ну? – нетерпеливо бросил Савушкин.

– Костенко доложил.