– Что же, я даже рада.

Он прищурил глаза.

– Рада?

– Конечно. Мне надо так много прочитать до приземления. Ты знаешь, я давно не работала с лошадьми. – Она махнула рукой на стопку книг, которые успела распаковать. – Хочу освежить кое-что в памяти до того, как увижу Бархана. Не хочу тебя задерживать, – добавила она. – Мне вполне комфортно одной.

Надо было видеть лицо Саладина, когда до него дошло, что она милостиво отпускает его. Что он мог возразить после собственных слов?

Когда он ушел, Ливви отложила справочник «Лечение лошадей натуральными средствами» и уставилась в темноту за окном. Сердце сжалось от тоски. В голове звучали его слова, как расхожее клише: ему непозволительно заниматься сексом с незамужней иностранкой.

Ливви закрыла глаза. Саладин приехал, уверенный, что она согласится принять его предложение, но она сопротивлялась. Вероятно, он решил, что, соблазнив, сумеет быстрее уговорить ее. Ливви прикусила губу. Даже когда она сообщила ему, что все еще девственница в свои двадцать девять лет… На этом многие мужчины прекратили бы попытки, но не Саладин. Догадался ли он, что секс сделает ее сговорчивее, что она не сможет отказать после того, что случилось между ними?

Черт бы его побрал!

Она больше не позволит ему командовать, решила Ливви. Надо быть благодарной за то, что он открыл для нее радость секса. И вообще к лучшему, что Саладин воздвиг между ними стену: их отношения все равно лишены будущего.

Ливви поднесла к губам чашку жасминового чая, поданную немного испуганным стюардом. Пора начать мыслить рационально. Она согласилась на работу за деньги, способные изменить ее жизнь, и сделает все, чтобы добиться успеха. О сексе придется забыть. У нее хватит сил.

Проспав почти шесть часов, Ливви обнаружила, что душ в маленькой кабинке работал лучше, чем у нее дома. Она словно ожила и уже готовилась приступить к завтраку – нежной овсянке с кусочками сочного манго, когда занавеска в ее отсек отодвинулась. На пороге стоял Саладин.

Она немного растерялась, увидев, что он сменил европейскую одежду на традиционный наряд шейха, что лишь подчеркнуло гигантскую пропасть между ними. На Саладине были свободные шелковые одежды, под которыми угадывалась мускулистая фигура. Черные волосы скрывал головной убор, скрепленный плетеным алым обручем. Выражение хищного лица было строгим. Саладин словно явился из мира грез и казался Ливви незнакомцем. Так, собственно, и было.

Глядя на нее, он не двигался. Вероятно, он ожидал, что она вскочит на ноги, но Ливви не спеша проглотила ложку каши и улыбнулась.

– Привет, – сказала она.

Нахмурившись, Саладин склонил голову, словно заставляя себя соблюсти приличия и ответить на неформальное приветствие.

– Доброе утро. Ты хорошо спала?

– Как сурок. А ты? – снова улыбнулась Ливви.

У Саладина стучало в висках. Ее веселый тон только усугубил раздражение. Он почти не спал, вертясь с боку на бок. Ночь казалась бесконечной. В конце концов, открыв шторку иллюминатора, он уставился в черное, усыпанное звездами небо. Давно Саладин не испытывал такого беспокойства. С тех самых пор…

Его пронзило чувство вины, когда мысленно он сравнил легкое сексуальное неудовлетворение с самым тяжелым периодом своей жизни. Отбросив непрошеные мысли, он с неудовольствием отметил непочтительное поведение Ливви Миллер, которая, опираясь на локти, задумчиво смотрела на него медовыми глазами. Как она смеет есть и пить в его присутствии?

Он предупредил, что между ними не будет интимных отношений, но не давал права нарушать протокол. Ливви должна понимать, что существует строгий этикет, которому она должна следовать в его присутствии. Никому не позволено так фамильярно приветствовать короля Джазратана. Надо поставить ее на место до того, как они прибыли во дворец.

– Ты обязана встать, когда я вхожу в комнату, – объявил он.

– Разве? – Она посмотрела на него с откровенным вызовом. – Насколько я помню, раньше ты предпочитал, чтобы я ложилась.

– Ливви! – шикнул он, торопливо оглядываясь и чувствуя прилив вожделения. – Ты не должна…

– Что именно? – перебила она, понижая голос. – Вспоминать об этом? Извини, Саладин, но лицемерие мне не свойственно. Я приняла запрет на интимные отношения, потому что, поразмыслив, решила, что так будет правильно. Но не рассчитывай, что я буду склоняться до земли и скромно опускать глаза в твоем присутствии.

Саладин не ожидал яростного отпора и на мгновение испытал шок. Ему захотелось одновременно сделать несколько взаимоисключающих вещей: поцеловать Ливви и отправить ее подальше от себя, никогда не видеть ее и неторопливо любоваться ее милым лицом. Он вдруг увидел перед собой единственного человека – женщину, которая никогда не подчинится его воле. Более того, Саладин понял причину: она нужна ему больше, чем он ей.

Он мог бы уволить ее за непочтительность, но тогда пострадает жеребец. Хотя он предложил ей огромную сумму за консультацию, которая, по ее собственному признанию, могла оказаться бесполезной, Саладин подозревал, что деньги не имели для Ливви большого значения. Или он ошибался? Может, упорный отказ от его предложения был всего лишь уловкой хитрого переговорщика? Это предположение стоило проверить.

– Думаю, соблюдение приличий не затруднит тебя, учитывая щедрость вознаграждения за твою работу.

– Не вознаграждение, а оплата за труд, – возразила Ливви. – Ты сам назначил чрезмерную сумму, так что шантаж неуместен. Если ждешь уважения, заслужи его.

– Заслужить? – не поверил ушам Саладин.

– Почему ты так удивлен?

Он усмехнулся:

– В жизни не слышал подобного требования.

Ливви вскочила, сжав маленькие кулаки. Она прерывисто дышала, глядя ему в глаза.

– Я не полная дура, Саладин! – прошипела она. – Прекрасно понимаю, что ты нарочно соблазнил меня, чтобы добиться своей цели. Это сработало.

Он смотрел в золотистые глаза, сверкавшие под стать огненным волосам. Ливви была великолепна в своей ярости. Ему вдруг стало трудно дышать.

– Поверь моему слову, – глухо пробормотал он. – Я сделал это потому, что хотел тебя.

Ливви услышала в его голосе неподдельную страсть, и что-то дрогнуло внутри. О чем они спорят? Ведь ее тело по-прежнему реагирует на него и жаждет прикосновения.

Неужели он чувствует то же самое? Ей показалось, что он сделал едва заметное движение ей навстречу. В этот момент, разрядив напряженность, тишину нарушил громкий трубный звук, похожий на завывание волынки. В растерянности она взглянула на Саладина. Похоже, он тоже вернулся к реальности, потому что, нахмурившись, быстро отступил назад.

– Что, черт возьми, это было? – прошептала она.

– Воспоминание о визите моего прадедушки в твою страну и посещение королевской резиденции в Шотландии. Волынщики, будившие двор по утрам, произвели на него незабываемое впечатление. Он распорядился, чтобы они стали частью государственного ритуала Джазратана. Когда шейх возвращается на родину, его приветствуют характерные звуки волынок.