Меня так и подмывало спросить, кто это. Но просто так предупреждать она не станет, и я молчал, включая всю доступную логику. Итак, мужской голос и презрение в нем, значит, не корпус. «Сто семнадцатая» – номерной позывной, ее собственный. Следовательно, она числится в этой структуре. Императорская гвардия?

Скорее всего. Моя спутница переходит на следующий уровень? Подключает к операции стороннюю службу? Почему же раньше не сделала это и к чему разговоры о «некому приказать»? Скользкий момент, и я терпеливо ждал, когда он разрешится, чтобы все выяснить.

– Сто семнадцатая, – вновь раздался голос. Катарина откликнулась. – Санта-Марта, съезд с проспекта Генерала Кардосо на сто тридцатый виадук. Сразу за съездом ответвление вправо, ремонтный тоннель, тебя будут ждать.

– Поняла, – протянула моя спутница и отключилась. Затем долго-долго сидела в задумчивости. – Знаешь что, Хуан, это не операция корпуса, но у меня нет выбора. Потому к тебе просьба. Не приказ, не расписка, а именно просьба, сохранить в тайне все, что увидишь. Официально ты этого видеть не можешь, корпус не занимается этим делом, и расписка… Слишком все усложнит. Ты как?

Я пожал плечами.

– А у меня есть выбор?

– Конечно. Выбор есть всегда. Например, остановиться и сдаться.

От такого предложения я даже закашлялся.

– Вот спасибо! Хорошо, сажай машину, я сдаюсь.

– И не надо ерничать! – Она повысила голос. – То, что увидишь, – секретная информация. И отсутствие официальной расписки – не повод к ее распространению. В случае чего мы накажем тебя неофициально, найдем и накажем. Понимаешь меня?

Я кивнул.

– Ну как, согласен на сделку?

– Повторюсь, у меня есть выбор?

Она помолчала.

– Наверное, нет.

– Тогда согласен. Ну, что там за секреты у вас?

– Держись, Санта-Марта на противоположном конце города. Попробую по дороге еще кого-нибудь сбросить.

Скорости возросли, но сбросить никого не получилось. Затем мы съехали с магистрали, где-то западнее Санта-Марты, людного рабочего района на западе города, состоящего из четырех куполов. С места, откуда мы вынырнули, нам придется проехать все четыре. На мой вопрос по этому поводу Катарина скупо усмехнулась:

– Надо скучковать их, чтобы планетарные броневики нас догнали.

– Зачем?

– Увидишь. А если сбросить скорость сразу, они почувствуют подвох.

Так стиль гонки изменился. Вместо слитых в полосу огней скоростной магнитной трассы за бортом неслись пейзажи переполненного людьми и машинами города, по которому лететь удавалось лишь изредка. Во многих местах это было вообще невозможно технически, приходилось приземляться и проезжать большие участки на колесах, теряя и теряя в расстоянии между нами и преследователями. Главный бич города теперь играл нам на руку – вряд ли бандиты почувствуют подвох в такой обстановке, и Катарина спокойно сдавала им метр за метром. Она знала, что делает, но внутри у меня все сжималось всякий раз, когда люди Кампоса выходили на дистанцию прямой стрельбы. Да, они пытались стрелять, но не с подвесок, а из банального ручного оружия, высовывая его из люков и окон. Попытки эти были обречены на провал, пилот уровня Катарины вряд ли бы дал им время для прицеливания, но на каждом прямом участке дороги земля или стены следом за нами вспенивались от града вонзающихся в них игл.

На мой взгляд, под конец она подпустила их чересчур близко. Почти половину купола мы так и ехали, единой колонной из пяти машин, одна за другой, изредка организованно отрываясь от земли и перелетая преграды. С их стороны, наверное, это выглядело, будто они нас догнали и почти поймали. Любит она играть со смертью, ох и любит! Ангел, что возьмешь!

И наконец мы добрались до отмеченной на карте желтым цветом точки. «Эсперанса» съехала на межкупольный виадук, после чего сразу нырнула в зев тоннеля нижнего яруса, перекрытого строительным шлагбаумом с надписью «Ремонтные работы». Но наша машина прошла сквозь него, как нож сквозь масло, я даже зажмуриться не успел. Затем навалился эффект сжатия пространства, когда из простора въезжаешь в узкое темное помещение на огромной скорости. Эффект продлился недолго, через пять – семь секунд «эсперанса» выскочила на широкий пустой перекресток.

Разворот, мы вылетели «за угол» на соседнюю трассу и резко затормозили, развернув дюзы на сто восемьдесят градусов. Меня чуть не выбросило из кабины, несмотря на ремни безопасности, и я от души прокомментировал этот факт, вспомнив все нецензурные испанские обороты. «Эсперанса» приземлилась, встала боком и чуть передом к исходному тоннелю, прижавшись к стене, как бы «спрятавшись». Я вновь замер, забыв, что нужно дышать. Первый преследователь появился почти сразу вслед за нами. Вылетел на скорости, промчался мимо, но, увидев, что мы свернули, принялся разворачиваться в полете, повторяя наш трюк.

Наверное, машиной управлял опытный пилот, не хуже Катарины. И он бы справился с задачей. Но в узких пространствах разворот в воздухе – опасный маневр сам по себе, а когда в тебя практически в упор палят ракетой из ПЗРК, шансов завершить маневр и выжить нет.

Машину шандарахнуло о стену, только после этого ракета взорвалась. Вторая машина выскочила следом за первой, ее пилот среагировать не успел, ему выстрелили сразу в лоб из деструктора, не дав не то что начать маневр, а просто понять, что происходит.

Два взрыва раздались почти одновременно – один в середине тоннеля, почти возле нас, второй в конце за поворотом, за гранью видимости, куда снесло первого преследователя. Полыхнуло. Я непроизвольно зажмурился. Мощно! Но звук взрыва подкачал, щадящий заряд, специально для войны в тоннелях. Вторая машина, пылая, по инерции влетела в стену нашего тоннеля с противоположной стороны от той, где мы укрылись, затем ее протащило несколько десятков метров по земле. Выжить после такого в транспорте купольного класса никто не мог даже теоретически.

Третья и четвертая машины вынырнули с небольшим запозданием – тяжелые броневики есть тяжелые броневики. И, вынырнув, успели сбросить скорость, сгруппироваться, развернуться боками в стороны, видно надеясь принять бой. Но те, кто сидел в засаде в монтажных пролетах тоннеля, свое дело знали и не оставили бандитам ни единого шанса, к броневикам понеслись сразу пять ракет, после чего засияли фиолетовые вспышки деструкторов. Выжить также не удалось никому, от планетолетов остались одни обугленные остовы.

– Сиди.

Люк «эсперансы» открылся, Катарина вылезла наружу. Из ближайшей ниши в нашу сторону вышла фигура в боевом штурмовом доспехе сине-черного цвета, с ярким желтым орлом на рукаве. «Департамент безопасности», я оказался не прав. Но почему?

Подойдя почти вплотную к Катарине, боец разгерметизировал доспех и приподнял забрало шлема, правда, лица его я все равно не увидел. Они перебросились парой слов, затем отдали друг другу честь, после чего развернулись, и каждый пошел к своим. Боец на ходу жестами показывал что-то людям в такой же черно-синей форме, вышедшим из укрытий и взявшим в кольцо то, что осталось от броневиков. По его жестам было понятно: это аналог слова «сворачиваемся». Катарина села на место, люк поехал вниз.