Нюбо убрал с лица трупа слипшуюся окровавленную массу волос и осторожно показал затянутым в латекс пальцем:

– Посмотрите, надрезы на лице сделаны в основном после наступления смерти жертвы, но, если обратить внимание на эту насечку на лбу, то обнаруживается сильное кровотечение. Я предполагаю, что он попытался «вырезать», когда она была еще жива, но она оказала такое яростное сопротивление, что ему пришлось убить ее, чтобы обеспечить себе покой для работы. Вот тогда-то и пришел черед мощного удара в висок. В результате он получил достаточное количество времени.

– Он. Мы уверены, что это мужчина?

– Жертву ударили всего один раз, в противном случае кожа была бы повреждена. И в этот удар была вложена огромная сила. Девушка была крупная. Не говоря о том, сколько сил требуется, чтобы удержать живого человека в лежачем положении, одновременно вырезая по его коже ножом. Убийство – это нелегкая работа.

– По-прежнему никаких признаков сексуального мотива?

– Мотивы я оставляю вам. Но попыток проникновения во влагалище или в прямую кишку предпринято не было, и, насколько я вижу, никаких следов спермы на трупе тоже нет. Так что ответ отрицательный.

Нюбо склонился над лицом трупа.

– Взгляните, поверхностные царапины, максимум два миллиметра глубиной. По-видимому, сделаны все тем же ножом. Узкое лезвие толщиной не больше двух миллиметров, очень острое, не более восьми-девяти сантиметров в длину. В точности соответствует складному ножу, обнаруженному на месте преступления. У нас есть крупные планы лица?

Фотограф кивнул, но все-таки щелкнул еще пару раз.

– Длинные непрерывные линии, вырезаны параллельно вокруг правого глаза, продолжаются вниз с закруглением между носом и ртом, далее к шее, закручиваются в спираль на правой щеке. Как вам кажется, на что похоже?

– Татуировка маори? – предположила Анетте. – У них похожие линии на лицах.

– Да, и это возможно. Но я подумал, что больше всего это напоминает художественное вырезание из бумаги или что-то в этом роде. Сделано искусной рукой. Представьте себе, как сложно нарисовать ровный круг от руки, а каково вырезать все эти узоры на мягкой коже? Это заняло много времени.

– А именно?

– Трудно утверждать, но я не представляю, как тут можно было уложиться менее, чем в полчаса.

Анетте и Йеппе переглянулись через стол. В таком случае Кристофер не вписывается в картину при условии, конечно, что его алиби будет подтверждено. Однако какая необходимость заставила убийцу рисковать, оставаясь в течение долгого времени рядом с уже убитой жертвой? Чтобы вырезать орнамент?

– Значит, за ней по всей квартире гонялся сумасшедший с ножом. Почему никто не слышал ее криков? – Йеппе задавал свой вопрос в пространство, он прекрасно знал, что отвечать на него не входило в компетенцию Нюбо.

– Видишь ли, ответ на этот вопрос – не моя задача.

Йеппе вздохнул.

– Но, – продолжил Нюбо, – давайте взглянем, удастся ли нам обнаружить нечто, проясняющее картину. – Он откинул голову трупа назад и открыл ему рот. – Ей придется побывать и у стоматолога. – Он подвинул к глазу лупу на налобном ремне. – Все в порядке, Йеппе? В целом?

Очевидно, Нюбо пребывал в словоохотливом настроении.

– Да, спасибо, все хорошо. Отлично, благодарю. – Йеппе избегал взгляда Анетте.

– Прекрасно, прекрасно. – К счастью, Нюбо уже потерял к нему интерес. – Вот здесь есть кое-что. На внутренней стороне правых моляров. Похоже на ниточку. Приблизительно семь миллиметров длиной, фиолетовая или розовая. Отошлем ее на микроскопическое исследование, чтобы получить точный ответ на вопрос, что же это такое. Но не означает ли это, что он запихнул ей что-то в рот, чтобы она не кричала? Какую-то тряпку, которая, вероятно, тоже вся в крови.

– В таком случае убийца вытащил эту тряпку, потому что, насколько мне известно, криминалисты не обнаружили ничего соответствующего этому описанию.

– Это вполне могла быть его личная вещь или он мог оставить на этой вещи какие-то следы. Кровь, к примеру. Вообще-то, после совершения убийства он тоже должен был быть весь в крови, вы ведь понимаете, правда? В ее крови. Интересно, как он смог пробраться незамеченным через город, весь в пятнах крови, теплым летним вечером!

Нюбо обмыл труп, измерил и взвесил его, подготовив ко внутреннему осмотру. Широкие, острые секционные ножи, которые вполне можно было принять за разделочные ножи с промышленной кухни, лежали на столе. Он снял с крючка на стене пару кольчужных перчаток, выбрал тяжелый нож и разрезал туловище Юлии Стендер от шеи до лобка.

Она стала класть письма в конверты и писать на конвертах имя матери. Больше ничего, только имя. Забавно поразмышлять над тем, где они в конце концов могут оказаться. В ящике почтового отделения? Пару раз в неделю относить их в почтовый ящик и на обратном пути покупать в киоске что-нибудь сладкое стало для нее частью ежевечернего ритуала. Она всегда прихорашивалась перед этим, собирала волосы в пучок или просто причесывалась, непременно. Хотя это был всего лишь поход в киоск, по дороге всегда кто-то встречался. Такова уж городская жизнь.

Она развлекалась тем, что смотрела проходящим мимо мужчинам прямо в глаза. Особенно тем, кто шел со спутницей. Самый простой способ выбить мужчину из колеи – это просто посмотреть ему в глаза, не отводя взгляда. Для мужчины прямой взгляд означает – либо ты хочешь с ним переспать, либо его убить. Ей нравилось наблюдать их беспокойство. Это она держала все под контролем, развлечение было бесплатным. Однако домой она приходила одна.

Однажды вечером мимо нее по узкому тротуару прошел мужчина. Широкоплечий, он шагал в одиночестве, с таинственной улыбкой на лице. Она попыталась поймать его взгляд, но он не видел ее, просто шел себе дальше. Она решила его выследить.

На другой день она снова увидела его, на противоположной стороне улицы. Она сразу его узнала, он по-прежнему ее не замечал. Это вызвало у нее раздражение. Она направлялась домой, ноги немного болели от босоножек на высоких каблуках. Мимо проходили парочки, наслаждавшиеся солнцем, город дышал влюбленностью. Вдруг она почувствовала на своем плече теплую ладонь. Обернувшись, она увидела его, он стоял совсем близко и улыбался. Засмущавшись, она опустила глаза.

– Вот! – сказал он и, прежде чем пойти дальше, сунул ей клочок бумаги, просто бумажную полоску. На бумажке было написано:

«Звездочка»

Больше ничего, только это. Прописные буквы, черные чернила. Она вслух прочитала это слово, стоя прямо посреди улицы, и почувствовала, как в ее теле что-то высвободилось. Когда она подняла глаза, он уже ушел.

Это была их первая настоящая встреча. После нее она стала ходить к почтовому ящику ежедневно.

– С яйцом или с салатом и ветчиной? – Анетте просунула голову между студентами, стоявшими в очереди у вагончика с фастфудом на территории Королевской больницы.