– Да оно так и должно было выглядеть – совершенно невероятным. Но у него был мотив, и он был там, Йеппе. Он БЫЛ там. Как часто преступником оказывается человек, хорошо знакомый с жертвой и случайно оказавшийся рядом? Хм-м, дай-ка прикину… ах да, всегда!

– А у него вообще хватило бы сил нанести такой мощный удар? Нюбо сказал, что у преступника, наверное, завидные физические данные. Ты видела, какой Кристофер тощий?

– Здесь вопрос лишь в степени ярости.

Йеппе захлопнул пластиковую крышку над остатками вялого салата и выкинул его в ближайшую урну. Выковыряв кусочек курицы, застрявший в зубах, он протолкнул его в пищевод глотком колы. Если так и дальше пойдет, с него штаны свалятся. Вот единственный плюс от развода: от горя становишься благообразно стройным. Теперь он был именно таким, каким многие годы его хотела видеть Тереза.

– Они закрыли ее профиль в Инстаграме?

– Да, Сайдани наконец удалось пробиться к администратору. Но вред уже причинен. Все утренние издания успели скопировать и опубликовать изображение. Начальник полиции выглядит так, словно месяц никак не просрется. О деле известно уже на министерском уровне.

– Сайдани нашла еще что-нибудь интересное в Фейсбуке и прочем?

– Она была слишком занята фотографией в Инстаграме, чтобы продвинуться дальше. Пока нет ничего бросающегося в глаза. Ей нужно пахать дальше и уповать на то, что где-нибудь появится снимок Таинственного Мистера Мокса с поднятым окровавленным ножом. Это меня ни хрена не удивит, ведь сейчас все сами себя фотографируют.

Телефон Йеппе опять завибрировал. Тот же номер. Кажется, звонит уже четвертый раз за сегодня, старый добрый герр Стендер. Рано или поздно Йеппе все равно придется ответить и успокоить его.

– Фальк разговаривал с отцом Юлии перед нашим уходом. Все шло не так уж гладко, – заметила Анетте и, взглянув на окурок, решила, что там хватит не больше чем на одну затяжку.

– Посмотри-ка, как этот дяденька разозлился. – Йеппе с утомленным видом кивнул на трезвонивший телефон.

– У него есть причина злиться.

– И то правда. Кстати, я думаю заняться проверкой его прошлого, когда вернемся.

– Фальк уже вовсю трудится над этим. Поговори с ним.

– Круто. Обязательно. Все-таки должен же быть кто-то в окружении Юлии, кто знает хоть что-нибудь о Таинственном Мистере Моксе.

– А кто сказал, что это не плод фантазии? Не все, что шуршит, является оберткой от конфетки, как известно. Даже Каролина его не видела.

– Молодая женщина двадцати одного года от роду не придумывает себе отношений. Возможно, все было платонически и невинно, но есть некий мужчина, который произвел на нее сильное впечатление. Каролина сказала, что Юлия была в него влюблена.

Мгновение они сидели молча. Впитывали кожей солнечный свет, звуки жизни и нормальность окружающей действительности, прежде чем вскоре вернуться в мрачный параллельный мир отдела убийств. Йеппе смотрел на опавшие лепестки и голубиный помет на гравии и думал, что вот он, точный образ Копенгагена – мозаика из цветов и дерьма. Он стукнул по пустому бумажному стаканчику:

– Эй, как у тебя вообще делишки? Ну, там, дома или еще где?

Анетте посмотрела на него с некоторым изумлением. – Хорошо, спасибо.

Анетте вышла замуж за своего школьного парня Свена, и ее брак всегда громил в пух и прах все статистические данные. Свен был архитектором и работал из дома, так что имел возможность ухаживать за тремя бордер-колли, к которым они оба относились как к своим детям. По-видимому, семейство процветало и не испытывало никаких трудностей. Йеппе до сих пор помнил, как однажды подвозил Анетте перед трехдневными курсами в Ольборге. Он, черт возьми, никогда прежде не видел, чтобы кто-то так целовался на прощание.

Йеппе всегда относился к их счастью чуть ли не с подозрением и держал ухо востро на предмет любых трещинок на безупречно отлакированной поверхности. Отчасти из заботы о коллеге, отчасти из мелочности. Он посмотрел на спокойное лицо напарницы, подставленное солнцу, на ее вздернутый нос и индюшачью шею. Как у нее это получается?

Анетте немного посидела, закрыв глаза. Затем хлопнула себя по бедрам, кивнула в сторону управления и встала.

Следователь Фальк ссутулился за рабочим столом, так приникнув глазами к монитору, что напоминал карикатуру на рекламу оптики. Справа от мышки лежали очки для чтения, которых никто никогда не видел нигде, кроме как на столе или на лбу их владельца. Он медленно что-то набрал, несколько раз кликнул мышкой, затем сделал пометку в записной книжке рядом с клавиатурой. Фальк являлся одним из незаменимых сотрудников отдела борьбы с организованной преступностью. Может, не самым деятельным, но надежным и кропотливым исследователем.

– Анетте говорит, ты сейчас занимаешься Кристианом Стендером? – Йеппе взял лишний стул и сел рядом с Фальком. – Нашел что-нибудь?

– Не знаю, можно ли так сказать. Стендер, оказывается, успешный бизнесмен – и швец, и жнец, и на дуде игрец. Входит в состав нескольких правлений и вкладывается во все подряд, начиная с ветряков и заканчивая придорожными ресторанами. Большую часть денег он заработал на предприятии, импортирующем запчасти для BMW. Еще он в некоторой степени меценат, среди прочего, подарил несколько произведений Музею современного искусства в Гернинге.

– Современного искусства?

– Почему бы и нет, пусть и в провинции. Он учредил и закрыл несколько фирм, даже не совсем ясно сколько, но и банкротства тоже были. И тут уж популярности себе не заработаешь.

– Вряд ли речь идет об убийстве дочки партнера, совершенном в состоянии аффекта от известия о потерянных деньгах. Но несомненно, стоит проверить!

– Я взял несколько самых крупных из недавних банкротств и копаю там. В материале разобраться тяжело, потребуется какое-то время.

Йеппе вдруг понял, что с ними находится следователь Ларсен. Тот стоял сзади, склонившись над столом, и слушал, сложив руки на груди. Йеппе вопросительно посмотрел на него. Мгновение казалось, что они играют в «кто кого переглядит», и Ларсен сдался первым.

– Я поинтересовался семейной историей Кристофера Гравгорда, оказалось довольно интересненько. – Ларсен уселся боком на стол и мог смотреть на них сверху вниз. – Рос в Брёндбюэстер с психически нездоровой матерью-одиночкой, которой стукнуло сорок три, когда она его родила. Бог его знает, как так получилось. Каждые вторые выходные в семье опекунов, пенсия по инвалидности, посылка к Рождеству от Армии Спасения и так далее, ну, вы в курсе. Опекуны впервые подали заявление в администрацию коммуны, когда Кристоферу было три года. Новый приятель матери побил его, и на выходные мальчик попал к ним с синяками по всему телу. Мы имеем чудовищное пренебрежение обязанностями по уходу за ребенком.

– Но недостаточное для изъятия из семьи?

– Нет, для изъятия не хватило самой малости. Зато хватило для изрядного повреждения ума мальчика, если вам интересно мое мнение. Вот два замечания со школьного периода. Первое: разгромил раздевалку. Видимо, из-за проигрыша в вышибалы. Второе: отдубасил одноклассника, потому что тот его дразнил. Это произошло в четвертом классе. – Ларсен прищурился и кивнул сам себе.