словно из лёгких выбили воздух. Ухватившись руками за раковину, чтобы не упасть, безумным взглядом уставилась на экран телефона, на котором ещё какое-то время светился номер «Географии».

— Так, Кира, спокойно, — кажется, я проговорила это вслух. — Возьми себя в руки и начни мыслить логически…

Ни первое, ни второе с первого раза мне не удалось. В голове роилось множество мыслей, но вычленить из них что-то разумное просто не представлялось возможным.

Наконец, накатившая волна паники дала задний ход, и я смогла сделать судорожный вдох.

— Думай, голова, думай…

Пришлось воспользоваться местным wi-fi, мой оператор здесь был бессилен. Доступ к общему сервису у меня имелся давно, поэтому найти записи с камер ресторана за нужный мне день не составило никакого труда. Ну а дальше… а дальше, как известно, кто ищет, тот всегда найдёт.

И уже через пятнадцать минут на моём телефоне имелась парочка скриншотов видеозаписи, на коих товарищ Новгородцев входил и выходил из небезызвестного мне заведения.

Парадоксально, но это меня даже успокоило. Наверное, неизвестность и догадки страшили куда сильнее, чем один чёткий неопровержимый факт: наша встреча с Глебом не была случайностью.

Тревожная часть меня требовала срочно проверить все карты и счета на предмет сохранности на них денег, но интуиция подсказывала, что этой сволочи не было никакого дела до моих финансов, его интересовало что-то совсем другое.

Следующим моим ходом был звонок Антохе Жарову. Бывший одноклассник, с которым мы неплохо общались в школе и даже сохранили приятельские отношения после выпуска, хотя пути наши давно разошлись. Я поступила на эконом, заделавшись в представители золотой молодёжи, как любил шутить Жаров, в свою очередь избравший в качестве призвания закон и порядок.

— Вах-вах, какие люди! — радостно воскликнул Тоха из телефонной трубки. — Это кто же тут нашёл время снизойти до нас, простых смертных?!

Ещё час назад я накидала бы миллион достойных ответов на эту избитую шутку, но чувство юмора сдохло в конвульсиях при просмотре видеозаписи с Глебом, разговаривающим с нашей хостес.

— Тош, мне помощь твоя нужна, — как можно более спокойно сообщила я, но, наверное, что-то такое прозвучало в моём голосе, потому что бывший однокашник тут же сменил тон:

— Кир, ты где? Мне приехать? Всё в порядке? Если кого прижать надо, ты только скажи...

— Не… нет, — слабо улыбнулась я, представив, как Жаров будет «прижимать» Новгородцева. — Всё нормально. Просто мне нужно, чтобы ты пробил номера… одной машины.

— Выкладывай, — коротко бросил приятель, явно ожидая подробностей.

Пришлось сочинять на ходу:

— Да дундук какой-то на парковке чиркнул мою тачку, теперь вот хочу воззвать к ответу.

— Так, может, заявление?

— Долго и муторно. Да и царапина всего ничего. Хочу проверить, насколько у людей ещё совесть имеется…

— Что-то ты темнишь, Килина, — не поверил мне Тоха.

— Темню. Но очень надо.

Жаров помолчал, принимая решение. Но, наверное, моя безупречная в прошлом репутация убедила бывшего одноклассника, что глупостей понаделать я не могу.

— Ладно, — в конце концов сдался он, — скидывай номер. В течение дня пробью.

— А сейчас нельзя?

— А сейчас у меня обед. Имей совесть.

Невольно хихикнула. Жаров всегда неукоснительно соблюдал правило «Война войной, а обед по расписанию».

— Поняла. Тогда буду ждать.

— Жди. Я люблю, когда меня ждут.

— Жене об этом расскажи.

— Обязательно, — заржал в трубку Антон и отключился.

А моё показное оживление тут же испарилось, оставив меня наедине с горькой правдой.

Не знаю, зачем мне потребовалось пробивать номер машины Глеба. Я своими глазами видела его паспорт. Если он, конечно, настоящий. Вот здесь я схватилась за голову, ощущая себя героиней очередного шаблонного фильма о шпионах. Дура.

Приступ моего самобичевания прервал стук в дверь.

— Я войду?

— Угу, — только и смогла выдавить из себя.

Глеб вошёл в ванную комнату, я же, будучи не в силах его видеть, отвернулась к раковине. Новгородцев пристроился у меня за спиной, положив руки на край раковины по бокам от меня, невольно (или же нет?) загоняя меня в ловушку. Резко вскинула голову и наткнулась на его взгляд в зеркале. Глаза его были абсолютно непроницаемыми.

— Извини, но нам нужно вернуться в город. Мне… мне нужно вернуться в город.

— Что-то случилось? — собственный голос казался чужим и безжизненным.

— Да.

Пауза. Долгая и тягучая.

Я не спрашивала ни о чём, неуверенная в том, что вообще могу доверять хоть каким-то его словам.

А потом он вдруг пояснил сам.

— Моему близкому человеку очень плохо.

Коротко пожала плечами.

— Значит, возвращаемся.

В ответ Глуб просто кивнул и поцеловал меня в макушку, в который раз за этот день заставив рухнуть моё сердце куда-то в прятки.

Через полчаса мы уже сидели в машине.

Вновь ехали в полном молчании, только атмосфера на этот раз была в разы тягостнее. В начале пути Глеб ещё попытался взять меня за руку, но я сделала вид, что мне срочно нужно что-то найти в телефоне. Больше попыток сблизиться он не предпринял. Я же пыталась убедить себя в том, что надо обсудить случившееся, сказать, что я всё знаю, но язык словно прилип к нёбу, поэтому… Поэтому.

На подъезде к городу мы неожиданно попали в километровую пробку, время стало тянуться ещё медленнее.

Наконец, он выдал своё шедевральное:

— Нам нужно поговорить.

Мои глаза округлились, и я автоматически закивала, отчего-то боясь поднять взгляд на него. Куда более безопасным казалось рассматривать экран его телефона, прикреплённого к приборной панели.

— Я должен тебе кое-что сказать, — начал было Глеб, устало потерев шею. — Должен, но не знаю как. Понимаешь…

Договорить ему не дал тот самый телефон, карта на экране которого вдруг сменилась иконкой входящего звонка. На дисплее высветилась женская фотография с подписью «Мама». Ничего компрометирующего, ничего необычного. Если бы женщина на фото не была копией моей матери, только повзрослевшей на десяток лет.

Глеб осознал случившийся тотал фейл мгновенно. Его рука дёрнулась в безотчётном желании прикрыть экран телефона, но он остановился, бросив на меня хмурый взгляд. После чего снял гаджет с крепления и поднёс его к уху.

— Да, мам, привет. Всё в порядке?

Тон был будничный, слегка ленивый и неспешный, но несмотря на это, ему всё равно было не по себе, по крайней мере пальцы, с остервенением сжатые на руле, говорили о том, что спокойствие