Маркус наконец-то отвернулся от стены.

— Не совсем так, — ответил он, немного помолчав. — Я часто передаю свои сокровища музеям на какое-то время. И получаю огромное удовольствие от того, что могу показать их тем, у кого иначе не было бы возможности увидеть подлинные шедевры.

— Вы меня удивляете, мистер Хоксли, — произнесла Изабель. — Знаете, я довольно часто посещаю музеи. Но я даже не подозревала, что удовольствием видеть подлинное искусство я, должно быть, обязана вам и другим, таким же щедрым коллекционерам.

— Дорогая, не стоит говорить об этом, — пробормотал Маркус, внезапно смутившись. — Лучше расскажите мне о Шарлотте. Она похожа на мистера Беннинга, своего отца?

— Видите ли, Гарольд Беннинг — ее отчим, а не отец. Ее мать овдовела в третий раз, когда Шарлотте было шестнадцать. Причем каждый из почивших мужей оставлял. Петиции небольшое состояние, так что в результате она стала довольно богатой дамой и теперь может тратить деньги, не считая их. И мне кажется, что Гарольд Беннинг даже больше наслаждается мотовством, чем его жена. Но Шарлотта совершенно не похожа ни на мать, ни на отчима. Она находит своего отчима… В общем, она не очень-то его жалует, но терпит ради матери. Когда вы познакомитесь с Шарлоттой, то сами все увидите.

— С удовольствием познакомлюсь, — кивнул Маркус.

— Я ей очень сочувствую, — продолжала Изабель. — Манерность мистера Беннинга ужасно раздражает. Но следует признать, что едва ли найдется другой мужчина, столь же хорошо разбирающийся в женских нарядах. К тому же он всегда готов сопровождать даму к портнихе.

Тут Маркус взял со стола бокал шампанского и протянул его Изабель. Затем, наклонившись к ней, тихо сказал:

— К нам приближается Летиция Беннинг. Думаю, вскоре нас объявят женихом и невестой.

— Нет, дорогая. Вы не будете в этом участвовать, — решительно заявил Маркус.

Изабель с трудом выдержала его пристальный взгляд. Однако отступать она не собиралась. Да-да, черт возьми, не собиралась!

— В ваших словах нет смысла, мистер Хоксли, — ответила она с невозмутимым видом.

— Ошибаетесь, Изабель. А вот вы, похоже, утратили представление о здравом смысле. Надеюсь, что временно…

Они находились в саду Беннингов, в довольно уединенном месте, словно специально предназначенном для разговора влюбленных или любовников. Несколько минут назад луна скрылась за плотными облаками, и теперь тут было довольно темно, хотя неподалеку, рядом с огромной статуей, пылали факелы.

Менее часа назад Летиция Беннинг, стоявшая в центре бального зала рядом со своим мужем, объявила об их помолвке. Какое-то время гости в изумлении таращились на них, потом принялись их поздравлять и желать им счастья. Маркус с легкостью вошел в роль светского человека, хотя давно уже не являлся таковым. А минут через двадцать Изабель предложила ему прогуляться на свежем воздухе, заявив, что в зале — «ужасно душно». На самом же деле ей хотелось поговорить с Маркусом без свидетелей и убедить его в том, что она должна помочь ему в «расследовании» (он твердо решил, что распутает историю с похищением картины Гейнсборо). Однако Изабель никак не ожидала столь решительного и даже гневного отказа Маркуса.

— Я просто хочу помочь, — сказала она. — Уже четвертый сезон я посещаю всевозможные светские вечера, поэтому могу знать то, чего, возможно, не знаете вы… К тому же я сумею…

— Я сказал — «нет», — перебил Маркус.

— Но почему?

— Потому что это никоим образом не входит в условия нашей сделки.

— А что входит?

— То, что я спасаю вас от скандала, дабы вы смогли обеспечить будущее ваших брата и сестры. А потом, через шесть месяцев, вы сможете уехать к своей тетушке Лил и делать в Париже все, что сочтете нужным. Я же, в свою очередь, получаю алиби, так что никто не обвинит меня в краже. Еще раз повторяю: через шесть месяцев мы оба будем свободны.

Изабель вдруг почувствовала, как сердце ее болезненно сжалось. Деловой тон Маркуса и его бестрепетный взгляд совершенно сбивали ее с толку. «А впрочем… Разве не это я и планировала с самого начала? — спрашивала она себя. — Так почему же я сейчас так огорчаюсь?». Сделав глубокий вдох, Изабель попыталась успокоиться. Отвернувшись, она окинула взглядом сад. Здесь все декоративные кустарники и розы были аккуратно подстрижены. Прямо перед ними находился лабиринт, а рядом с ним — фонтан с русалкой, наклонившей кувшин таким образом, чтобы из его горлышка лилась вода. Вдали же сверкали огни четырехъярусной китайской пагоды.

Снова повернувшись к Маркусу, Изабель спросила:

— Значит, вы давно уже все обдумали?

Он утвердительно кивнул:

— Да, разумеется. И я должен вам напомнить: именно вы предложили сделать наши отношения временными, разве не так?

— Да, вы правы. Но я не думала, что буду играть… совсем уж пассивную роль, если можно так выразиться.

— А какую еще роль может играть жена? — с усмешкой спросил Маркус.

При этих его словах Изабель почувствовала, что больше не может владеть собой. С вызовом вскинув подбородок, она заявила:

— Возможно, это было бы приемлемо для некоторых женщин. Но только не для меня! И очень может быть, что на Боу-стрит благодаря моему свидетельству поверят в вашу непричастность к краже, но едва ли этому поверят в свете. Поэтому вам и сейчас следует опасаться сплетен, так как они затронут не только вас, но и ваших близких, а также вашу жену, то есть меня. Когда же картина будет найдена, причина для сплетен исчезнет сама собой. Теперь вы понимаете, что я имею полное право принять участие в этом деле? И я не собираюсь следовать тем правилам, которые вы для меня уста…

Маркус стремительным движением заключил ее в объятия, и Изабель вскрикнула от неожиданности. Стараясь высвободиться, она пробормотала:

— Отпустите меня.

Он с ухмылкой покачал головой:

— Ни за что. Если вы меняете условия нашей сделки с самого начала, то тем самым заставляете и меня кое-что изменить.

— Что вы имеете в виду?

— Наше «бесстрастное соглашение»… кажется, именно так вы это назвали?

— Но я не меняла условия нашего соглашения, сэр, — заявила Изабель. — Поэтому вы тоже должны соблюдать условия.

— Называйте меня Маркусом, дорогая.

Изабель снова попыталась отстраниться, затем со вздохом сказала:

— Ладно, хорошо. Пусть будет Маркус. А теперь отпустите меня.

— А вы согласитесь не вмешиваться в мои дела?

Она снова вздохнула:

— Но, я все же не понимаю, почему вы…

Маркус прижал ее к себе, и она тотчас же поняла, что ей уже не хочется освобождаться, — напротив, хотелось еще крепче к нему прижаться.