— Хм… Что у вас здесь?.. — раздался вдруг чей-то голос. Маркус тотчас же отпустил ее, и оба, обернувшись, увидели в свете факелов мясистое лицо лорда Уоллинга.

— Влюбленные пташки ссорятся, да? — продолжал Уоллинг. — Говорят, что обручение и брак имеют свойство выявлять самое худшее, что есть в паре, но вы ведь пообещали друг другу стать мужем и женой… — Он вытащил из жилетного кармана часы и, посмотрев на них, добавил: — Пообещали всего час назад.

Тут Уоллинг приблизился к ним, и Изабель, почувствовав исходивший от него ужасный запах, вдруг сообразила, что он изрядно пьян. Отступив на шаг и тщательно подбирая слова, она проговорила:

— К сожалению, у меня еще не было случая принести вам свои извинения, лорд Уоллинг. Видите ли, последние несколько дней я была…

— Сейчас нет смысла извиняться, — перебил Уоллинг, взмахнув рукой, украшенной перстнями. — Думаю, что ваше поведение в доме Уэстли все прояснило. Я-то полагал, что вы вполне подходите для брака с человеком моего положения, но оказалось, что я ошибался. Женщина столь легкого поведения скорее подошла бы мне в качестве любовницы, а не в качестве жены.

Изабель едва не задохнулась от гнева. Она уже собралась ответить Уоллингу, но тут Маркус вдруг схватил его за горло. Глаза пожилого джентльмена тотчас выкатились из орбит, а его круглое лицо побагровело. Маркус же сквозь зубы процедил:

— В следующий раз, если окажетесь в обществе леди Изабель, выражайтесь более пристойно. Вам ясно?

Уоллинг кивнул, и из горла его вырвался хрип — словно он задыхался.

Маркус же, отпустив Уоллинга, с угрозой в голосе продолжал:

— И советую вам хорошенько запомнить: любое оскорбление, нанесенное леди Изабель, я буду воспринимать как оскорбление, нанесенное мне. А теперь вам следует принести ей свои извинения, если вы считаете себя джентльменом.

Уоллинг снова закивал и схватился за горло, как бы давая понять, что никак не может обрести голос. Наконец, откашлявшись, пробормотал:

— Пожалуйста, извините мое недостойное поведение, леди Изабель. Боюсь, что я… я слишком уж рьяно воспользовался гостеприимством Беннинга и хлебнул лишнего. Потому и позволил себе изъясняться столь непозволительным образом.

— Ваше извинение принято, — кивнула Изабель.

Лорд Уоллинг тут же развернулся на каблуках и зашагал по гравиевой дорожке, ведущей к террасе и бальному залу. Изабель же, взглянув на Маркуса, спросила:

— Вы понимаете, что наделали?

Он с невозмутимым видом пожал плечами:

— Я заступился за свою будущую жену, только и всего.

— Но лорд Уоллинг — очень влиятельный человек. Вы нажили себе врага.

— Нет, Изабель, ошибаетесь. Это вы нажили врага, когда при нем, в гостиной дома Уэстли, заявили, что вы моя любовница. Ведь вы же прекрасно знали, что лорд Уоллинг хотел жениться на вас.

— Вы осуждаете меня за то, что тогда случилось?

— Нет, не совсем. Но вы должны представлять последствия своих импульсивных поступков.

Изабель промолчала, разумеется, она понимала, что Маркус прав. Но ведь тогда, в той ситуации, она отчаянно пыталась как-то заставить лорда Уоллинга отказаться от его матримониальных притязаний. А вот сейчас… Сейчас не было никакой необходимости оскорблять этого человека. И было очевидно: Маркус вел себя просто ужасно…

Но ужаснее всего было то, что он все больше ей нравился. Увы, он был совершенно неотразим.

Если Изабель Камерон чего-то хотелось, то она, как правило, не готова была отказываться от желаемого, не готова была примириться с поражением. И все ее близкие прекрасно знали об этой черте ее характера. Но Маркус Хоксли, разумеется, не мог этого знать, и ей предстояло просветить его на сей счет.

Изабель неспешно шагала по Треднидл-стрит, мимо заполненных людьми магазинов и толп пешеходов. Но на этот раз она не стала заходить к портнихе и, завернув за угол, прошла мимо Банка Англии, а потом повернула в сторону Лондонской фондовой биржи — именно там Маркус проводил большую часть времени, и она вполне могла бы застать его на месте, если, конечно, повезет.

Остановившись перед зданием биржи, Изабель какое-то время собиралась с духом. Конечно же, она прекрасно понимала, что здесь едва ли будут ей рады, ведь она — женщина. Но Изабель не собиралась отказываться от задуманного. Да и глупо было бы отказываться… Ведь она уже почти пришла.

«Ты не можешь не обращать на меня внимания, Маркус Хоксли. Яне позволю тебе отстранить меня от этого дела», — да-да, именно так она ему скажет.

Сделав глубокий вдох, Изабель решительно направилась к массивной двустворчатой двери. Она стремительно поднялась по ступенькам, и привратник в красной униформе и в черной шляпе вежливо поклонился ей и открыл дверь. Стараясь скрыть свое волнение, Изабель улыбнулась ему и быстро прошла в просторный холл со сверкающим мраморным полом. Здесь совершенно не было мебели, если не считать ряды стульев у стен. На некоторых из стульев сидели мужчины, о чем-то оживленно беседовавшие и не замечавшие ничего вокруг. Из их разговора Изабель понимала лишь отдельные слова — такие, как «торговля», «зерно» и «сало», — однако было ясно, что эти люди обсуждали свои коммерческие дела. Никто из них по-прежнему не обращал на Изабель внимания, и она быстро миновала холл. Оказавшись в длинном узком коридоре, замедлила шаг. Потом остановилась в нерешительности. Куда же теперь идти?..

Внезапно Изабель заметила двустворчатую дубовую дверь в самом конце коридора. И почему-то решила, что Маркус там и должен находиться. Когда она уже приблизилась к этой комнате, створки двери неожиданно распахнулись, и Изабель замерла в изумлении. В комнате, довольно просторной, было множество мужчин, некоторые из них сидели, другие же расхаживали туда и обратно. И все они были чем-то сильно взволнованы, возможно — встревожены. Мужчины энергично жестикулировали и громко кричали — то ли спорили, то ли просто старались быть услышанными. И весь пол этой странной комнаты был усыпан обрывками бумаг — словно здесь уже долгие годы никто не убирал.

Внезапно за спиной Изабель послышались шаги, а затем раздался мужской голос:

— Леди, может, я могу вам чем-нибудь помочь?

Стремительно обернувшись, Изабель увидела перед собой довольно привлекательного мужчину со светлыми волосами и пронзительными зелеными глазами. И он смотрел на нее с любопытством, — наверное, никак не ожидал увидеть здесь женщину.

Заставив себя улыбнуться, Изабель ответила:

— Видите ли, я кое-кого ищу… — Ей было ужасно неловко.

— В таком случае я, возможно, смогу вам помочь. — Мужчина тоже улыбнулся. — Меня зовут Ральф Ходж, и я знаю здесь почти всех. — Он указал на двустворчатую дверь, теперь закрывшуюся. — Так кого же вы хотели найти?

— Мне нужен один из маклеров, — сказала Изабель. — По неопытности я совершила глупость — решила, что легко смогу его здесь найти, но теперь… — Она со вздохом пожала плечами.