– Откуда вы знаете, что я уже его не хлебнул?

Рона заколебалась, не зная, что ответить. Неизвестно, что он имел в виду.

– Что ж, если это так, вы, кажется, совсем не падаете духом, – сказала она, пытаясь выиграть время.

– А почему вы решили, что можете верить своим глазам? – спросил Питер. – Что, если на самом деле это всего лишь маска?

Сердце Роны забилось часто-часто.

– В таком случае, я думаю, вы носите маску лучше, чем большинство людей, – произнесла она. – Возможно, их даже несколько.

Питер замер, осознав значение ее слов. Рона удивилась, увидев, как побледнело его лицо.

– Вы проницательны, сударыня, – негромко сказал он. – Что это? Догадка? Или вы тоже носите маску?

– Вы думаете, что я ношу маску?

Питер уже пришел в себя и теперь снова смотрел на нее с полуулыбкой. Рона опять обратила внимание на то, какой широкий и подвижный у него рот, и вдруг на нее нахлынули воспоминания о губах, которые припали к ее устам, соблазнительно лобзая их; о мужчине, который целовал ее так, чтобы она уже никогда его не забыла.

«Это были вы? – пронеслось у нее в голове. – Это ваши руки обнимали меня? Это ваши губы ласкали меня так, что я не могла думать, а могла лишь чувствовать?»

Наверняка он сейчас произнесет слова, после которых ее замешательство пройдет.

Но тут Рона услышала крик.

– Эй, смотрите-ка, кто тут у нас!

Все взоры обратились к графине Ростовой и ее брату, которые скакали к ним легким галопом.

– Я должен поздороваться, – сказал Питер. – С вашего позволения, сударыня.

Он коснулся шляпы и, не произнеся больше ни слова, направил лошадь к графине.

Волшебство растаяло. Только что все его внимание было направлено на Рону и он, казалось, хотел сказать ей что-то необычайно важное… Но вот он уже скачет к другой, а она, Рона, забыта.

С общего согласия две компании объединились. Граф Ростов тут же поравнялся с Роной, поймал ее руку, поцеловал ее и театральным жестом прижал к своей груди. Роне это больше напоминало клоунаду, чем страсть, поэтому она не обиделась.

– Я всю ночь не мог уснуть, думал о вашей красоте, – произнес граф с рычащим акцентом.

– Какая бессмысленная трата времени! – заявила Рона. – Вам нужно думать о богатых наследницах.

– Да. Но что я могу поделать, если вы так красивы и так жестоки?

Сзади послышался сдавленный смех – это не выдержала слушавшая их Алиса.

Ничуть не смутившись, граф повернулся и с улыбкой помахал ей рукой.

Но не все вышло так, как ему хотелось. Анри, не желая уступать брату, Марселю, подъехал к Роне с другой стороны и настойчиво потребовал ее внимания. Следующую милю пути между ним и графом проходила своеобразная дуэль, но их обоих сдерживал тот факт, что леди постоянно отвлекалась. Она старалась не упускать из виду Алису.

Иногда это было легко, потому что девочка подъезжала почти вплотную к ним. Иногда она отставала, а иногда сворачивала в сторону с двумя младшими сыновьями месье Тьери, и Роне приходилось кричать ей, чтобы она возвращалась. Алиса недовольно поджимала губы, но всегда послушно исполняла приказ.

Роне приятно было видеть, что Алиса прекрасно держится в седле. Лошадь ей досталась смирная и послушная. Девочка явно имела врожденные способности к верховой езде.

У Роны скакун был поноровистее, и ей все время приходилось его сдерживать. К счастью, отец в свое время настоял на том, чтобы верховой езде ее обучали лучшие наездники, так что в этой битве характеров она вышла победителем.

Анри, хозяин коня, поздравил ее.

– Кастор у нас весельчак, но вам, я вижу, удалось заставить его слушаться.

– Спасибо, – обронила Рона, – но вас это не должно удивлять. Гувернантка обязана уметь добиваться покорности, это касается как лошадей, так и остальных.

– Да, остальных. Мне кажется, мадемуазель гувернантка, это прекрасно вас характеризует. Вы… как это сказать по-английски?..

– Командирша? – с улыбкой подсказала Рона.

– Да! Командирша.

– Но это же оскорбительно! – взревел русский. – Женщины не любят, когда их называют командиршами.

– Это зависит от того, сколько в ней командирского на самом деле, – заметила Рона. Бросив на Анри лукавый взгляд, она прибавила: – Женщина может быть даже рада этому, приняв такие слова за проявление покорности, которой она ожидает.

– Вот видите?! – торжествующе воскликнул Анри.

– Какой-то странный флирт, – проворчал граф.

– Но иногда, – подхватил разговор Анри, – мужчина бывает слишком упрямым, чтобы слушать женщину. Вообще-то, если уж быть откровенным до конца, сразу после свадьбы мужчина начинает бороться за то, чтобы быть главой семьи, а не послушным маленьким мальчиком.

Рона рассмеялась.

– Я уверена, с вами такого никогда не случится, – сказала она.

– Хотел бы я быть в этом уверен. Только, боюсь, я проиграю и окажусь растоптанным красивой женской ножкой.

– Женщина должна быть очень строга, чтобы бороться с мужчиной, – произнесла Рона. – Проще всего его соблазнить, чтобы он потерял голову и опомнился только тогда, когда менять что-либо будет уже поздно.

Анри усмехнулся.

– Вы неисправимы, – сказал он. – И мне жаль вашего будущего мужа, потому что я не сомневаюсь: у вас в семье всем будете заправлять вы.

– Я стану бороться за это, – кивнула Рона. – Если буду уверена в своей правоте.

– Женщины всегда уверены в своей правоте, – произнес Питер.

Каким-то образом ему удалось незаметно пристроиться к ним сзади и подслушать разговор.

– Я не согласна с вами! – воскликнула Рона. – Я всегда готова подчиниться мужчине, чьи идеи окажутся лучше моих.

– Ага! Вот где собака зарыта, – с довольным видом проговорил Питер. – А кто будет решать, чьи идеи лучше? Женщина, разумеется.

– И это правильно! – заявила Рона под всеобщий хохот.

Потом произошло нечто такое, что привлекло внимание всей веселой компании. Сзади них раздались крики ярости и смятения, топот копыт и выстрелы. Все развернулись и увидели группу очень молодых людей, несущихся галопом не разбирая дороги и палящих в воздух из пистолетов.

Анри поморщился.

– Скачки. Здесь это запрещено. К тому же эти люди, кажется, пьяны.

– Значит, скорее всего, это англичане, – предположил Питер и поставил лошадь так, чтобы закрыть графиню Эмилию.

– Один из них точно русский, – сказал граф Ростов. – Но, кем бы они ни были, так вести себя в присутствии дам недопустимо.