— Прости, Малыш, но это правда забавно! — смогла выдавить она.

Роберт привалился к стене и с все той же снисходительной улыбкой ждал, когда она отсмеется.

— Первая подружка у меня появилась только на втором курсе университета: никто не хотел целоваться с железками. Перед приятелями я отшучивался, что просто жду свою Элизабет. Ты первая Элизабет в моем послужном списке, — он подошел к Лиз, взял ее за локоть и подтолкнул к двери. — Так что считай, что это судьба, Ягодка. Заканчивай ржать и пойдем.

_______________

*Роберт Дадли, 1-й граф Лестер — английский государственный деятель эпохи правления Елизаветы I Тюдор. Фаворит Елизаветы.

**«Lester» и «Leicester»

___________________

На вечеринку, устроенную в последний момент с целью свести две одинокие души, пришло на удивление много людей. Для отвода глаз здесь была подружка Мириам со своим мужем, сами Бакстеры, и еще сосед в возрасте «после пятидесяти» с другой половины дома. Про него Роберт знал только то, что его зовут Кевин Хиггс, он снял дуплекс на неопределенный срок и вроде бы разведен. Мать пригласила этого мужчину, потому что «с соседями нужно быть в хороших отношениях» и «нельзя бросать человека в одиночестве».

Все поместились за большим столом в столовой. Ягодку усадили по правую руку от Роба. По левую восседала маменька. Она вела оживленную беседу сразу со всеми, но в воздухе явственно чувствовалось напряжение. И заметил его не только Роберт. Элизабет периодически нервно откашливалась и искоса поглядывала на противоположную сторону стола. Там сидело трио Бакстеров. Они совершенно точно были озадачены и неприятно удивлены появлением на празднике одной неучтенной персоны с розовыми волосами. Персона это понимала и вела себя, как загнанная в угол зверушка. «Взрослые» ждали проявления внезапной любви между Робби Дадли и Трэйси Бакстер.

Не срослось.

Вмешалась Элизабет.

Так повелось еще пять сотен лет назад.

Трэйси Бактер оказалась хорошенькой, но инфантильной девчонкой. Двадцать два года и не обязывали ее к излишней серьезности, но Робу она казалась младше. В ней сразу пробивался любимый ребенок в семье. Ее, очевидно, баловали, делали все, чтобы девочка чувствовала себя хорошо, уютно, и не сталкивалась с суровым миром. Когда кто-то за столом упомянул, что Роберт ветеринар, Трэйси округлила глаза и спросила: «Вы режете кошечек?!». Такой характеристики своей профессии Роб еще не слышал. Прекрасная. Нужно запомнить.

— Так интересно! — заговорила миссис Бакстер, глядя на Роба в упор. — Мириам говорила, что вы одинок. Вы скрывали от матери девушку, Роберт?

Ягодка заложила за ухо розовую прядь и уставилась в свою тарелку. Роб заметил, что девушка уже несколько минут без энтузиазма гоняла по ней стручок фасоли. Оторвав руку от стола, Роберт забросил ее за спину Лиз и осторожно приобнял за плечи. Ягодка замерла.

— Нет, что вы! — улыбнулся он миссис Бакстер. — Мы вместе совсем недолго. Мама сама устроила нашу встречу. Когда я увидел Лиззи, мне сразу понравились ее волосы, — он наклонился и быстро чмокнул Элизабет в голову. — Они напоминают ягодный коктейль и пахнут земляникой.

Острый кулачок под столом довольно ощутимо врезался в бедро Роберта. О, вот и расплата за распускание рук. Тихая Ягодка не собиралась терпеливо сносить такое самоуправство.

— Оу, как это ми-ило, — пропищала Трэйси Бакстер.

— Действительно, — поджала губы ее мать. — А что такой хороший сын подарил маме на ее праздник?

Самое время рявкнуть, что это не ее дело. Но Роб, конечно же, этого не сделал.

— Мой мальчик подарил мне целый день в салоне красоты в Бристоле! — радостно воскликнула мама, успокаивающе похлопав его по руке.

Будто почувствовала, что «ее мальчик» готов перестать источать сироп в любую минуту.

— Ну надо же, какой оригинальный подарок! — в тон маменьке ответила миссис Бакстер. — А что подарили вы, Элизабет?

Хороший удар. Эта мамаша была готова во что бы то ни стало отыграться за то, что ее дочурку оставили без компании. Роберт погладил плечо девушки большим пальцем: он был готов защитить ее от нападок, раз уж лично притащил в одну компанию к лицемерам.

— Чего ты к ним пристала, Синтия? — вмешалась другая подружка матери. — Девочка ничего никому не должна, Робби поздравил Мириам от лица обоих.

А эта миссис вполне ничего! Роб послал ей благодарную ухмылку, и не сразу заметил, что Ягодка в его захвате слегка шевельнулась и снова откашлялась.

— Я совсем забыла, — тихо проговорила она, но все ее услышали. — Подарок наверху, в моем рюкзаке.

Какого черта? Элизабет положила приборы на тарелку так, что они даже не звякнули, осторожно высвободилась из полу-объятия и, отодвинув стул, поднялась на ноги.

— Я с тобой, — Роберт со звоном бросил вилку и вскочил со стула.

Лиз не возражала. Молча она покинула столовую. У нее как-то получалось двигаться беззвучно, как кошка, хотя на ее ногах были тяжелые ботинки с рифленой подошвой. Роб шел за девушкой по лестнице, не говоря ни слова. Он знал, что при большом желании гости могут услышать их разговор. А этого совсем не хотелось. Однако, как только они оказались в «детской» комнате, Роберт закрыл за собой дверь, скрестил руки на груди и загородил собою выход.

— Зачем? — спросил он, проследив, как Лиззи присела и расстегнула рюкзак размером с домик для карлика.

— В каком смысле? — бесцветно спросила она.

— Та мамина подружка права, ты не обязана ничего дарить незнакомому человеку. Я отвечаю за нас обоих.

Элизабет вытянула на свет широкую и плоскую коробку, поднялась и стала напротив Роба.

— М-м… — протянула она. — Раз ты отвечаешь за нас обоих, мог предупредить, что меня будут пинать, как беспомощного ребенка. Пропусти, пожалуйста.

Они не встречаются по-настоящему, но намечающаяся ссора выглядела вполне реальной. Роб привалился к двери, хотел стукнуться о нее затылком, но уперся толстым узлом из волос. Просто здорово. Черт бы побрал агрессивную мамашу там внизу.

— Ли-из… — выдохнул Роберт. — Откуда я знал, что миссис Бакстер уже представляла нашу с ее дочерью свадьбу? Она же ненормальная! И я правда рад, что здесь есть ты, потому что я бы не выдержал общество Трэйси и пять минут, если бы нас оставили наедине.

Элизабет молчала. Она крутила в руках плоскую коробку в желтой оберточной бумаге с бантом и смотрела только на нее.

— Лиз…

— Мне неприятно там находиться, ясно? — наконец, подняла взгляд она.

— Понимаю.

— И я не умею свободно себя вести с такими людьми.

— Вижу.

— И не знаю, насколько мне можно прикрываться тобой.