— Полностью. Хочешь, запрыгни мне на спину. Как обезьянка.

— Роберт!

Он позволил себе ухмыльнуться. Кажется, разнос отменяется.

— Никто не расстроится, если ты уже начнешь называть меня Робом. Или Робби. Я же зову тебя Лиз.

— Я тебе не разрешала, кстати, — прищурилась девушка.

— Простите, Ваше Величество.

Губы Элизабет дрогнули. Еще пару мгновений она пыталась удерживать на лице суровое выражение, но сдалась. Скромная улыбка победила.

— Пойдем, Малыш, — проговорила Лиззи. — Мы и так задержались.

Роберт отступил от двери, открыл ее и пропустил девушку вперед.

— Мы молоды и влюблены, Ягодка. Нам положено задерживаться, — хмыкнул он ей в спину. — Не расскажешь, что в коробке?

— Не твой подарок — не твое дело, — отбрила Лиз. — Узнаешь вместе со всеми.

Подойдя к распахнутой двери в столовую, Лиззи затормозила, чтобы позволить Роберту ее обогнать. Она не хотела входить туда первой. Ей по горло хватило первой части ужина, когда в нее периодически летели шпильки, как в куклу Вуду. Она и не думала, что притворяться девушкой Роберта будет легко, однако миссис Бакстер восприняла появление Лиз как личное оскорбление и методично пускала ей кровь.

Роб остановился рядом, бросил на нее понимающий взгляд. Она почувствовала, как большая теплая ладонь обхватила ее запястье, спустилась к пальцам и пожала их. А потом он сделал уверенный шаг вперед и втянул Элизабет в комнату. Разговор за столом продолжался, но, когда они вошли, все головы ожидаемо повернулись. Взгляд старшей Бакстер уперся в сплетенные пальцы «влюбленных» и остался там. Лиззи нестерпимо захотелось почесать руку в том месте, куда смотрела женщина.

— О, какая красивая обертка, Лиззи! — воскликнула Мириам Дадли, поднимаясь со своего места. — Правда, милая, не стоило! Робби ведь подарил подарок за вас обоих.

— Это сложно назвать подарком в полной мере, — потупилась Лиз, протягивая коробку имениннице. — Скорее сувенир…

— Мам, открывай быстрее, всем интересно, — прогудел баритон.

— Можно, Лиззи? — миссис Дадли несмело улыбнулась. — Там нет ничего, что нельзя показывать публике?

Интересно, как она себе это представляет…

— Нет, что вы, — возразила Элизабет. — Конечно, вы можете открыть прямо сейчас, если хотите.

Женщина схватила коробку, заговорщицки осмотрела всех собравшихся, и, как ребенок, принялась разрывать яркую бумагу. Элизабет всегда тщательно упаковывала подарки. А еще любила наблюдать, как эту самую упаковку рвут, чтобы быстрее добраться до содержимого. Ей это говорило о том, что человеку не наплевать на оказанное ему внимание. Вот такая странная ассоциация.

Обертка поддалась и упала. В руках Мириам осталась обычная плоская картонная коробка. Лиз даже не заметила, как замерла и напряглась. Возможно она прогадала, она ведь совсем не знала эту женщину. Возможно, сейчас мать Роба скажет что-то вежливое, но в глазах будет стоять холод и отстраненность. А возможно, ей понравится. Лиз надеялась на это. Она решила подарить это Мириам, как только осознала до конца, куда ей предстоит поехать в субботу.

Миссис Дадли поддела ногтями крышку на коробке и медленно подняла ее. Оттуда на нее посмотрели синие глаза ее сына. Три пары. Случайно пойманный момент удивления, а потом короткого смешка на той чужой свадьбе, уместился в три кадра по спуску затвора. В тот вечер просматривая перед сном фотографии, Элизабет надолго затормозила на этих трех. Они были удачными. Просились в рамку и на стену. Лиз не смогла им отказать. Отложила работу над свадебными фото, быстро составила коллаж из Роберта, а на следующий день распечатала его в формате А4. И поместила в рамку. Ей показалось, что миссис Дадли любит сына и будет рада такому пустяку.

Мириам зависла над коробкой. Ее взгляд метался от одного лица к другому, внимательно рассматривая работу. Стоящий рядом Роберт как будто окаменел. Элизабет чувствовала себя натянутой тетивой лука.

— Лиззи… Это же прелесть! — наконец пролепетала миссис Дадли, подняв на Лиз сияющий взгляд.

С плеч будто упал целый Стоунхэндж. Имениннице понравилось, это главное. Осталось не обращать внимания на то, что ее ребенок стоит, как мраморный.

— Я немного увлекаюсь фотографией, — пробормотала Элизабет. — Случайно поймала кадр и решила, что возможно вам понравится.

Миссис Дадли приблизилась и свободной рукой приобняла Лиз за плечи.

— Мне очень нравится. Спасибо!

— Это тогда, в Мэрриотт Отеле? — подал голос стоящий рядом сфинкс.

— Мг, — выдавила Лиззи.

Роберт протянул руку и забрал у матери рамку.

— Здорово, — тихо проговорил он, поглаживая пальцем древесину. — Нет, правда, — он устремил взгляд на Лиз. — Ты профессионал, Ягодка.

Это оказалось… приятно. Настолько приятно, что она почувствовала, как загорелись щеки. Ее работу еще не хвалили вот так.

Конечно, Пэйшенс говорила, что Лиз молодец и фотография — это ее призвание. И клиенты обычно оставались довольны тем, что получали. Но такого ступора у людей еще не было. Удивительно.

— Ягодка? — раздался со стороны стола визгливый голос Трэйси Бакстер. — Ой, это такая милота!

— Ты называешь Лиззи Ягодкой? — вторила ей миссис Дадли.

Роберт как ни в чем ни бывало одной рукой обхватил Лиз за талию и притянул к своему боку. Теплому. Твердому. Спортзал два раза в неделю.

— Конечно, — спокойно прогудел Роб. — Она же моя ягодка.

Миссис Бакстер клацнула челюстью, чья-то вилка стукнулась о тарелку, на секунду в столовой воцарилась немая сцена. А потом все заговорили разом, будто все так, как и должно быть.

Вечер продолжался. Разговор за столом вернулся к ничего не значащим темам и обсуждениям. Озлобленная мать, уловив, что ее ребенок не слишком грустит из-за отсутствия к ней интереса, перестала метать в Элизабет дротики, но то и дело ее взгляд все-таки останавливался на неугодной персоне. Такой же колючий, как и прежде. Когда все самое вкусное было съедено, Мириам пригласила гостей переплыть из столовой в гостиную и там прикончить две открытые бутылки вина. Компания стала шумно отодвигать стулья, вылезать из-за стола, попутно толкая приборы и звеня ими о посуду. Хозяйка дома шла первой, неся в руках белое и красное.

Элизабет последовала за всеми. Она с большим удовольствием ушла бы домой, но на сегодня ее планы ей не принадлежали. Роберт выполнял свое обещание не отпускать Лиз дальше, чем в туалет. Он постоянно клал руку ей на плечо, поглаживал пальцы, без спроса подкладывал в тарелку салат. В целом, Роб вел себя как настоящий влюбленный. Метил территорию и заявлял свои права перед всеми. Возможно, поэтому миссис Бакстер и умерила свой пыл.

Остановившись в проеме, Лиз с затаенным ужасом уставилась на до сих пор незнакомую комнату. У одной стены располагался камин, а мебель выстроилась по периметру помещения. Здесь стояли журнальный столик, двух- и трехместный диваны, и два кресла. Гости уже уютно расселись вдоль горящего очага. Бутылки стояли на столике, трио Баксеров приземлились на больший из диванов, миссис Дадли и мистер Хиггс заняли меньший. Подруга именинницы, которая вступилась за Лиз, заложив ногу за ногу расположилась на мягком подлокотнике кресла, в то время как ее супруг удобно восседал на самом сиденье. Все гости мирно болтали в руках бокалы и потягивали напитки.