нападению. Если тот или другой народ будет нуждаться в помощи, карфагеняне обязаны доставить суда ластовые и военные, но жалованье своим воинам каждая сторона обязана уплачивать сама. Карфагеняне обязуются помогать римлянам и на море в случае нужды; но никто не вправе понуждать команду к высадке на сушу, раз она того не желает» (Polyb. III, 25). Можно не сомневаться, что заключение этого договора было вызвано резко обострившейся обстановкой в Южной Италии.

На первый взгляд, данный договор производит довольно странное впечатление. Пунийцы обязуются оказывать римлянам помощь на море, поскольку военного флота у республики не было, а также предоставлять союзникам суда для перевозки войск. Возникает вопрос: а что же будут делать квириты, чем они помогут карфагенянам? Ведь в договоре об этом ничего не сказано! Но дело в том, что в данный момент именно римляне несли на своих плечах всю тяжесть сухопутной войны против эпирской армии, и помощь требовалась им, а не карфагенянам. В Картхадаште не могли не понимать, что если Рим потерпит поражение, то армия эпирского царя в скором времени появится на Сицилии. В этом случае война с Пирром будет неизбежна, а карфагенское правительство представляло как все трудности возможного противостояния, так и мощь царской армии. В совете просчитывали все варианты, вплоть до того, что если Пирр завоюет Сицилию, то попытается подобно Агафоклу высадиться в Африке. Как полководец эпирский царь был на порядок выше сиракузского тирана, и чем тогда все закончится для Карфагена, не мог предсказать никто. Поэтому и старались карфагенские власти оказать поддержку своим римским союзникам.

Еще один момент. Хотя Полибий прямо и не говорит о том, что римляне должны оказывать военную помощь пунийцам, однако это следует из текста самого договора. Там просто прописано, что если кто-либо из союзников будет нуждаться в помощи, то карфагеняне обязаны предоставить военные и грузовые суда. Одни – для перевозки войск, другие – для охраны каравана. Получается, что и римляне могли направить легионы на выручку союзникам, и пунийцы могли поддержать квиритов не только флотом, но и войсками. В сложившейся ситуации такой договор был выгоден обеим сторонам. В Карфагене внимательно следили за событиями в Италии, однако вторжение Пирра на Сицилию застало членов совета врасплох. Потому что никто не ожидал, что царь не доведет до ума дела на Апеннинском полуострове и ввяжется в новую авантюру.

О том, как выполняли свои обязательства карфагеняне, есть два рассказа – Валерия Максима и Юстина. Есть смысл их сравнить и посмотреть, как одно и то же событие трактовали два разных человека. Валерий Максим поведал следующее: «Вот еще пример общественной уверенности. Во время войны с Пирром карфагеняне по своей воле прислали на помощь римлянам в Остию флот в составе ста тридцати кораблей. Сенат решил отправить к их полководцу легатов – предупредить, что римский народ берет на себя ответственность за войну только в том случае, если сражаются его воины, а значит, пусть их флот отчаливает назад, в Карфаген» (III, 7.10). Здесь писатель откровенно восхищается доблестью предков, которые в труднейших обстоятельствах проявили чувство собственного достоинства и отказались от помощи со стороны потенциального соперника.

Эта же история, но в изложении Юстина: «Между тем в римский сенат явился карфагенский полководец Магон, посланный со ста двадцатью кораблями на помощь римлянам, и стал заверять их, будто карфагеняне очень огорчены тем, что Италия страдает от войны с царем-чужестранцем; поэтому-то и послали его, чтобы римлянам пришло на помощь иноземное войско, раз уж на них напал иноземный враг. Сенат выразил карфагенянам благодарность, но от их помощи отказался. Магон же с пуническим лукавством спустя короткое время тайно посетил Пирра под видом карфагенского мирного посредника, намереваясь выведать его планы относительно Сицилии, куда, как до него дошел слух, Пирра уже звали. Ибо ведь истинным поводом к посылке подкреплений римлянам было желание карфагенян войной с Римом задержать Пирра в Италии, чтобы он не имел возможности переправиться в Силицию» (XVIII, 2). Юстин трактует ситуацию таким образом, словно между Римом и Карфагеном не было никакого договора о помощи друг другу в борьбе с Пирром. Для него главное – показать пресловутое коварство пунийцев. Хотя желание карфагенян не дать войне перекинуться на Сицилию, историк подметил верно.

Вернемся к соглашениям, которые были заключены между Римской республикой и Карфагенской державой. Обе договаривающиеся стороны очень серьезно относились к своим обязательствам, о чем свидетельствуют приносимые ими клятвы. Недаром Полибий уделил данному ритуалу особое внимание: «Что касается клятвы, то она должна была быть такого рода: первые договоры карфагеняне утвердили клятвою во имя отеческих богов, а римляне – согласно древнему обычаю – во имя Юпитера Камня, последний же договор именами Марса и Эниалия. Клятва Юпитером Камнем состоит приблизительно в следующем: утверждающий договор клятвою берет в руку камень и, поклявшись от имени государства, произносит такие слова: “Да будут милостивы ко мне боги, если я соблюду клятву; если же помыслю или учиню что-либо, противное клятве, пускай все люди невредимо пребывают на собственной родине, при собственных законах, при собственных достатках, святынях, гробницах, один я да буду повергнут, как этот камень». При этих словах произносящий клятву кидает камень”» (Polyb. III, 25).

Но вскоре между союзниками произошел первый конфликт. Когда Пирр покидал Италию, то он оставил в Таренте гарнизон под командованием своего сына Гелена и военачальника Милона, но впоследствии отозвал их на Балканы (Just. XXV, 3). Однако все было гораздо сложнее, подробная информация об этих судьбоносных событиях содержится в трудах Зонары и Фронтина. К отцу отправился только Гелен, принявший участие в последней военной кампании Пирра, а Милон по-прежнему удерживал цитадель Тарента. В 272 году до н. э. к городу подошла римская армия Луция Папирия Курсора и приступила к осадным работам. Практически в это же время тарентийцы получили весть о гибели Пирра. Со смертью эпирского царя геополитическая обстановка резко изменилась, и Тарент вновь оказался один на один против всей мощи Римской республики. Гарнизон Милона уже не играл существенной роли, и поэтому эллины обратились к единственной силе, которая могла им помочь, – к Карфагену.

В карфагенском правительстве сразу же оценили перспективы такого предложения. Соблазн закрепиться в Южной Италии был слишком велик, чтобы члены совета обратили внимание на недовольство римлян, и в скором времени пунийские корабли появились у Тарента. К этому времени противостояние между горожанами и воинами гарнизона накалилось до такой степени, что на Милона было совершено открытое нападение. Стратег вновь закрылся в цитадели и стал думать, как поступить в сложившейся ситуации. Выбор был невелик, поскольку со стороны суши