Я молча смотрю на угасающие угольки костра.

Возможно, Шенни в самом деле видит будущее. Мое будущее, уготованную мне судьбу. Возможно, за доспехами она сумела рассмотреть мальчика, которого нужно спасти.

АН

Ветер хлещет меня по лицу, точно хлыстом, когда мы несемся в ночь, подальше от поля трупов. Лейе неутомимо понукает коня, а я крепко цепляюсь за него, стараясь выбросить из головы картины яростной битвы и жестокости, коим сегодня стала свидетельницей.

Вроде Лейе и спас меня от жаждавшего моей смерти тяньсай, но я не могу отделаться от странного ощущения, что сам священник пугает меня куда сильнее. Порожденное им пламя поглотило моего обидчика целиком. Я до сих пор не в силах забыть испуганный взгляд тяньсай, его крики в агонии и сладковато-приторный запах горелой плоти. От потрясения я лишилась дара речи, и Лейе пришлось чуть не волоком тащить меня в лес, где обнаружилась лошадь, которой чудом удалось избежать бойни.

Я не видела, что сталось с лейтенантом Бао или со священниками. Не знаю, выжил ли хоть кто-то.

Раненая нога замерзла и кровоточит. Я пытаюсь держаться прямо, вцепившись в балахон Лейе, но постепенно моя хватка слабеет. Наконец, когда я заваливаюсь на него, священник останавливает лошадь и спешивается.

Прежде чем я успеваю запротестовать, он берет меня на руки и укладывает на землю, прислонив спиной к стволу дерева.

– Как ты себя чувствуешь?

Я промерзла до костей, по спине стекает холодный пот, а при виде собственной крови к горлу подступает тошнота.

– Превосходно, – отвечаю я. – Могу пробежать без остановки целую милю.

Однако Лейе не смеется над моей глупой шуткой.

– Ты теряешь слишком много крови.

Он раздвигает порванные складки моей юбки, и я морщусь в ответ. Зазубренное лезвие меча превратило мою плоть в страшное месиво, багряной расселиной выделяющееся на фоне бледной кожи.

– Придется прижечь, чтобы остановить кровотечение, – заключает Лейе.

– Ты собираешься меня жечь?

– Тебе не о чем беспокоиться.

– Ты же священник, все вас боятся. – Едва эти слова слетают с моих губ, лицо Лейе освещается призрачным светом луны, смягчающим черты. Я снова поражаюсь тому, насколько этот мужчина не похож на прочих священников, и тут же напоминаю себе, что он заживо спалил человека у меня на глазах. – Почему ты спас меня, но бросил своих товарищей? Неужели все священники такие вероломные?

– Думаю, сейчас тебе следует беспокоиться о себе, а не о других. Да и я уже упоминал, что моя работа как раз в том и заключается, чтобы сохранить тебе жизнь.

– Но лейтенант…

– У тебя кровь не сворачивается. Похоже, лезвие меча было пропитано чем-то, что не дает ране затягиваться. Ближайший город находится более чем в часе езды отсюда. Не хочу связывать тебя, чтобы спасти твою жизнь, но сделаю это, если потребуется.

Мысль о священнике, использующем на мне свою магию, пугает меня до чертиков. Только вот перспектива истечь кровью страшит куда сильнее.

Я стискиваю зубы.

– Ладно. Сделай это.

Лейе подбирает валяющийся на земле сук и обламывает с него тонкие ветки.

– Будет больно, и я бы предпочел, чтобы ты не выдавала наше местоположение своими криками. Не знаю, следил ли за нами кто-нибудь из тяньсай.

Я беру палку. Лейе достает кинжал и начинает нагревать лезвие. Оранжево-красное с синей сердцевиной пламя, вырывающееся из его пальцев, красиво танцует, и я смотрю на него как завороженная.

И шокированная.

Священник спасает мне жизнь.

Пламя разгорается сильнее, и я испуганно шиплю.

– Чтобы владеть огнем, его не надо бояться. Это первое, чему нас учат.

– Я воспитывалась не в секте священников, – огрызаюсь я. – В моем мире ваш огонь разрушает и забирает жизни тех, кто нам дорог.

На его лице мелькает вспышка эмоций, но Лейе ничего не говорит. Когда металл нагрет достаточно, он гасит свое пламя.

– Стой спокойно.

Я втягиваю воздух, зажмуриваюсь и закусываю зубами палку.

Первое же прикосновение заставляет меня громко охнуть. В воздухе разливается сладковатый запах гари. Я сжимаю зубы сильнее, по щекам текут слезы. Быстрыми постукиваниями Лейе снова и снова прикладывает раскаленное лезвие к моей ноге, пока вся рана не оказывается обработанной.

– Дело сделано.

Открывая глаза, я вижу перед собой его пепельно-серое лицо. Как будто он чувствовал мою боль каждый раз, когда жег плоть.

– Ну и как там? – спрашиваю я, утирая глаза рукавом. Сама посмотреть не могу.

– Пока придется обойтись этим. Нам нужно идти.

– Куда?

– В столицу. Но сначала найдем тебе лекаря.

Лейе помогает мне сесть на лошадь и привязывает к себе. Снова начинает кружиться голова, и я прислоняюсь к мужчине, позабыв о его ужасающей сущности. В конце концов, до сих пор он меня только защищал.

Мы скачем во весь опор. Мне кажется, что нога продолжает гореть, как будто обложена раскаленными углями, рана болит. Погружаясь в сон, я вдруг понимаю, что от манипуляций Лейе на коже останется шрам.

Меня пометили. Заклеймили пламенем Дийе.

В соседнем городе мы находим лекаря. Увидев солидный кошелек Лейе, он предлагает нам комнату на ночь и промывает мою рану каким-то травяным настоем, а потом обматывает ее влажной повязкой, чтобы сбить жар. Мой спутник с непроницаемым выражением лица наблюдает за происходящим и не произносит ни слова. Когда лекарь наконец заканчивает, меня тут же одолевает сон.

В середине утра меня будит стук в дверь. Входит Лейе и протягивает мне небольшой сверток с чистой одеждой, а на стол ставит бамбуковую подставку с тушеными креветками чангфан с соевым соусом, две булочки с заварным кремом и миску свежего инжира.

Он сменил свои жреческие одежды на ханьфу цвета слоновой кости. Характерная повязка Дийе вокруг пучка волос тоже исчезла, на ее месте появилась простая серебристая лента. Половина его длинных черных волос спадает на плечи, а в единственную белую прядь, спускающуюся по спине, вплетена изумрудная нить. Лицо Лейе отмыто, и в свете дня я замечаю, насколько велики его широко расставленные глаза и как он на самом деле молод. Вероятно, всего на пару лет старше меня.

Это зрелище пугает меня. Он выглядит слишком нежным, слишком мягким. Как человек, чье призвание декламировать стихи на озерном берегу, а не разрушать семьи или сжигать людей заживо. Мне становится интересно, что же такое Дийе делают со своими новобранцами, что те превращаются в злобных монстров.