Мне связывают руки за спиной. Грубые веревки врезаются в кожу. Ну вот и все. Мне пришел конец. Нет времени ни на слезливые прощания, ни на поспешную последнюю молитву. Слышу приглушенное перешептывание горожан. Некоторым я знакома как девчонка-сирота из соседней деревеньки. Та, которая прежде работала в таверне. «Придут ли они, чтобы посмотреть, как меня будут жечь на костре?»

Священники волокут меня через площадь, но я успеваю перехватить взгляд Ли Го. Он пребывает в ужасе. Делает шаг вперед, но я отрицательно качаю головой. Хвала богам, он слушается и остается на месте.

Мне на голову накидывают мешок, и в ноздри ударяет запах благовоний и застарелой крови.

Надеюсь, теперь Ли Го поймет, что я от него скрывала.

И останется верным своему слову позаботиться о моей бабушке.

АН

Каким-то чудом я все еще жива.

Никак не пойму, почему. Священники, конечно, ничего не объяснили: не сказали, куда меня везут, зачем решили сохранить мне жизнь. Если это вообще так. Дийе для того и существуют, чтобы уничтожать тяньсай. Так что едва ли я стану исключением. Меня посадили в повозку, но мешок с головы не сняли, будто я монстр какой-то. Хотя для них таковой я и являюсь.

Возможно, они правы. Я ведь, как-никак, совершила убийство.

Одним богам известно, как долго мы пробыли в дороге. Периодически дверь повозки открывалась, и чьи-то руки совали мне какую-то еду. Дни и ночи слились в вереницу повторяющихся действий. Время от времени я забывалась беспокойным сном и видела если не демонов, то трупы.

А еще, как это ни странно, того одноглазого парня с ярмарки. Он то появлялся, то исчезал, произнося какие-то бессмысленные слова. Иногда у него в руках оказывался украденный мной меч, которым парень сердито указывал на меня, а иногда вокруг него кружились дымчато-зеленые огоньки, и он растворялся, словно туман на рассвете.

В кошмарах мне являлась и ама. Я видела ее стоящей на краю глубокого ущелья и собирающейся шагнуть вперед, а себя – бегущей к ней и заклинающей этого не делать. И всякий раз не успевала: бабушка падала в бездну, а я с криком просыпалась.

Открыв однажды глаза, я ощущаю, что воздух изменился: сделался более прохладным и влажным. Удушливый зной пустыни остался позади. Должно быть, меня везут на восток, к морю. Повозка останавливается, и я слышу, как открывается дверца. Кто-то оказывается рядом со мной и сдергивает с моей головы мешок. Мне с трудом удается держать голову поднятой. Прищурившись, разглядываю появившуюся рядом с собой фигуру.

Священник. Правда, этого я прежде не видела. Вероятно, его подобрали по дороге. Он на удивление молод, но в черных волосах мелькает седая прядь. Его серо-голубые глаза округляются от беспокойства, когда он видит, в каком я состоянии.

– Что они с тобой сделали? – негромко спрашивает священник. – Слишком туго, да? – И начинает развязывать веревку, стягивающую мне лодыжки.

В горле у меня так пересохло, что кажется, будто туда песка насыпали, но все же удается проскрежетать:

– Слишком туго? Боишься, что я сбегу при первой же возможности?

– Если попытаешься сбежать, мне придется тебя остановить.

Это не угроза, простая констатация факта. Я перестаю сопротивляться. Священник освобождает мне ноги, но руки оставляет связанными за спиной.

– Пей, – говорит он, поднеся к моим губам кожаный мешочек с водой.

Я собираюсь покачать головой, не принимая чужую жалость, но инстинкт самосохранения побеждает гордость. В итоге я утоляю жажду и позволяю покормить себя маньтоу, не обращая внимания на то, как странно он на меня пялится.

Этот человек ведет себя со мной очень бережно. И вообще выглядит нормальным. Трудно поверить, что на самом деле он священник, одна из задач которого – рыскать по деревням в поисках тяньсай. И вырезать у людей языки.

Наверное, это уловка. Он пытается втереться ко мне в доверие.

– Вот уж не думала, что священники способны сочувствовать своим врагам, – едко замечаю я.

– Ты мне не враг, – отвечает он, его глаза в этот момент похожи на серые грозовые тучи, низко висящие над землей.

– Я тебе не верю.

– Мне твое доверие ни к чему. Я всего лишь должен выполнить свои обязанности: проследить, чтобы ты не умерла.

Я сажусь чуть прямее, чувствуя, как в душе начинает проклевываться росток надежды.

– Зачем? Кто хочет заполучить меня живой? – Священник встает. В его руке мелькает мешок. – Нет, погоди! – поспешно восклицаю я, содрогаясь от перспективы опять лишиться зрения. И снова нюхать вонь запекшейся крови. А еще я боюсь своих ночных кошмаров. – Пожалуйста, не надевай его на меня!

– Прости, но иначе никак. – Священник медленно приближается, и, похоже, он искренне огорчен. Или просто очень хороший актер.

Я пытаюсь отстраниться, но, конечно же, у меня ничего не получается.

– Скажи хотя бы, как тебя зовут! – выпаливаю я, с трудом сдерживая всхлип, когда он подносит ко мне мешок

Взгляд священника смягчается. Хотя не исключено, что мне это просто кажется.

– Лейе.

Мой мир снова погружается во мрак.

Я резко вздрагиваю и просыпаюсь. Слышу громкое лошадиное ржание. И тут же взволнованные голоса.

– Она наша. – Это бородатый священник.

– А у меня приказ самого главного министра, – возражает непреклонный голос. – От имени трона Дракона. Ты осмелишься не подчиниться имперскому распоряжению? – На некоторое время воцаряется тишина. – Даже не думай. Мы отвезем девчонку во дворец. Если хочешь поехать с нами, милости прошу.

Священник что-то говорит в ответ, но я не в состоянии разобрать ни слова. Слышу только, как открывается дверца повозки. С моей головы, наконец, снимают мешок, и чьи-то руки поднимают меня. Но занемевшие ноги отказываются держать тело, я падаю и, больно ударившись коленями о деревянный пол повозки, громко ахаю. Голова гудит, к горлу подступает тошнота.

«Дыши, черт тебя подери». Быстро хватаю ртом воздух. Зрение постепенно проясняется, и я различаю мужчину, облаченного в сияющие доспехи желто-малинового цвета. Это цвета Ши. Стражник. Да не абы какой, а, исходя из покроя формы, лейтенант, не меньше.

Одним движением он разрубает связывающие мои запястья веревки, и я принимаюсь тереть саднящую кожу. Зачем стражнику понадобилось останавливать повозку священников? И чего от меня хочет дворец? Я тяньсай. Убийца. Возможно, в столице меня будут судить. Или, скорее всего, заживо сгноят в королевской темнице.