Для парня, который так стремился к публичности и который отложил свои дела, чтобы помочь ей, он все время оттягивал работу.

Она упомянула про интервью вчера — он организовал обзорный полет на самолете.

Она настаивала, чтобы сделать это сегодня, — он организовал этот спонтанный массаж.

Ава не могла его понять.

— Вы очень напряжены, — сказала массажистка, разминая ее плечи с жесткостью, которая ей была сейчас так нужна.

Ей захотелось ответить: «Вы бы тоже были напряжены, если бы плутоватый обольститель вил из вас веревки», но она ограничилась лаконичным:

— Профессиональный риск.

— Вы слишком много времени проводите перед компьютером, так?

— Да.

И сейчас ей это нравилось. Ей не нравилось проводить часы перед компьютером, когда она корпела над цифрами, а теперь, последние несколько дней, она была счастлива собирать материалы по экстремальным видам спорта и составлять вопросы.

— Вам нужно расслабиться, чтобы массаж пошел на пользу.

Хорошо, она больше не будет думать, почему Роман так себя ведет. Но как только закончит массаж, она найдет его и обязательно получит ответы на все свои вопросы.

Если у Романа появятся новые идеи, как отвлечь ее, она напомнит ему о дедлайне.

И о том, чем они смогут заняться потом, если закончить работу раньше.

Мысль об этом заставила Аву растаять и расслабиться.

Исследовательское портфолио Романа уже было настолько переполнено, что трещало по швам. За время пребывания в Австралии он изрядно пополнил список мест, рекомендованных для занятий экстремальным спортом по всему миру.

Нависающие скалы и опасные водные пути он проверял сам, карабкаясь в горы, прыгая, занимаясь вейкбордингом. Он пытался успеть сколько мог за эти две недели, путешествуя в Южной Австралии по штату Виктория, а теперь здесь, в Квинсленде.

Каждым прыжком, каждым подъемом он пытался вычеркнуть из памяти последний скандал с матерью.

Ему нужно было, чтобы адреналин успокоил его, как это было всегда. Он пытался отвлечься от действительности в заоблачных высотах и немыслимых скоростях.

Теперь его отвлекала эта красивая умная женщина, которая медленно, но уверенно западала ему в душу.

Почему от так долго откладывает интервью? Если ей удалось стать такой близкой просто из-за того, что она была рядом, что же случится, если она начнет копать глубже?

Роман не мог рассказать ей о матери. А любой нормальный журналист задает вопросы о семье. Он всегда откладывал личные вопросы на потом, проскакивая их, или отделывался поверхностными ответами. Он чувствовал, что это не сработает с Авой. Она смотрела на него так, как будто видела, что скрывается под маской горячего, простоватого, адреналино-зависимого ковбоя. Она будто видела его насквозь. И это пугало Романа.

Интервью отменить уже было нельзя, раз от этого зависела ее новая работа. И он понимал, что не может дурачить ее больше, продолжая отвлекать на посторонние вещи.

Только одно можно сделать: мысленно репетировать ответы.

Сосредоточиться на его экстремально-спортивном образе жизни. Избегать затрагивать личные моменты — то, что он страдал годами из-за скандалов и запоев матери. Он винил себя в том, что рано покинул дом, пытаясь избежать этого кошмара. Он продолжал попадаться в ее психологические ловушки, когда хотел помочь, и чувствовал себя при этом бессильным.

Со временем Роман понял, что никакие его самообвинения и самобичевания не смогут изменить Эстель, и ему лучше собраться с силами и просто быть с ней, когда она в нем нуждалась, а не сожалеть о том, что он изменить не может.

Он часто думал: Эстель всегда была такой или стала такой из-за того, что его отца нет с ней рядом?

В детстве во время страшных запоев мамы он прятался под одеялом, закрывал крепко глаза и грезил наяву о счастливой семье, какая была у большинства ребят в школе. Он мечтал о маме, которая уделяла бы ему много внимания, которая пекла бы ему печенье, помогала с домашними заданиями и приходила бы поболеть за него на спортивные соревнования. Он мечтал об отце, с которым они бы вместе ходили в походы, вместе бы катались на лыжах.

Когда ни одна мечта не сбылась, он создал себе новую мечту — он хотел, чтобы люди восхищались им за его достижения, уважали его, признавали его заслуги. И он сделал все, что было в его силах, чтобы воплотить эту мечту в жизнь. И экстремальные виды спорта спасли его, дали ему цель и смысл жизни. И он ни за что на свете не позволил бы матери разрушить то, что он создал.

Побег в Австралию мог быть только временной мерой. Роман надеялся, что к тому времени, когда он вернется обратно в Лондон, мать выйдет из последнего запоя и с ней можно будет договориться.

Его мобильный телефон зазвонил. Роман взглянул на экран, и у него на сердце полегчало, когда он увидел, что это Ава.

— Я уже, кажется, собрала все предварительные материалы для интервью. Когда ты сможешь ответить на мои вопросы?

Ему не стоило больше тянуть с этим и продолжать придумывать разные сюрпризы, чтобы отвлечь ее внимание.

— Сегодня я весь буду в твоем распоряжении.

— Сегодня вечером? О’кей.

— Жду с нетерпением, когда ты начнешь собирать материал для эротического романа.

— Увидимся вечером.

О, он был встревожен, время для него будет долго тянуться до вечера.

Ава не имела представления, что Роман задумал на сегодня. Парень был способен на все, и прошлой ночью он доказал это еще раз.

Не то чтобы ей были нужны эти внешние атрибуты. Она была бы счастлива свернуться калачиком на диване рядом с ним в своей комнате и заказать еду в номер. При нем она расслаблялась, смеялась, чувствовала себя уютно. Хотя и неспокойно.

Она не сможет его забыть. Кроме того, как она могла бы забыть мужчину, который вернул ее к жизни? Когда она вспоминала свою прежнюю жизнь, то понимала, что жила не для себя, а для камер. Было мало того, чему можно было порадоваться в ее унылой, фальшивой действительности. И ей всегда казалось, что люди сближались с ней из-за ее имени и высокого положения отца.

Не женился ли на ней Леон, чтобы завоевать расположение отца и его политической партии? Не была ли она просто средством, чтобы сделать хорошую карьеру?

Однажды, после хорошей бутылки шабли, она отважилась спросить Леона, зачем он женился на ней, и он почти повторил слова, которые говорил, когда делал предложение: что они из одного социального круга, у них хорошая психологическая совместимость, они крепко дружат, и их семьи хорошо знают друг друга. Он даже сказал, что любит ее. Хотя она знала, что его любовь была больше платонической, чем страстной, она согласилась, плывя по течению.

И что бы с ней было, если бы Леон не поднял тему развода? Была бы она поймана в ловушку несчастливого брака и нелюбимой работы, продолжая улыбаться посторонним, хотя все внутри ее кричало от боли?