к Великому светлому магу. И вскоре она обнаружила в себе кое-что иное, того, чего не было раньше — предвзятость. Том породил в ней это чувство, засеяв в её мысли зерна сомнений; он щедро их поливал своими историями, он не убеждал в своей правоте, не настаивал, а лишь подталкивал и давал ей самой задавать вопросы и увидеть противоречия в хорошо известной истории. И вот так однажды она поняла, что светлый и непогрешимый образ директора потускнел и пошёл трещинами, как когда-то произошло с образом Тома Реддла, который перестал быть для Джинни злом.

Вот и сейчас к директору снова появились вопросы: почему он не помогает Тому? Другие директора, хотя и не действуют напрямую, но косвенно оказывают поддержку участникам уже сейчас, а директор Дамблдор словно не заинтересован в победе Хогвартса! Но саму Джинни беспокоит не только это, но ещё и безопасность Тома. Сколько жертв было в турнире! Что если что-то пойдёт не так и Том окажется в опасности? Или если его ранят или... Мерлин! Продолжать эту мысль было просто ужасно! — рука сжала свитер в центре груди, словно так она могла взять своё сердце в руку и заставить его перестать так отчаянно биться в груди, словно отбивая похоронный марш.

— Джинни? — шепнула Мэри, потянув её за рукав. Глаза её были широко открыты, а брови нахмурены в нескрываемом волнении. — Тебе не хорошо? Ты побледнела.

Джинни отцепила руку Мэри от мантии и, немного сжав руку подруги, улыбнулась напрочь лживой улыбкой.

— Всё в порядке.

Мэри кивнула и вернулась обратно к нарезке корня златоцветника, а Джинни стерла с лица улыбку пустым взглядом, возвращаясь к ножу в руке. Есть всё же что-то хорошее в желании людей верить в лучшее и не замечать правды. Руки уже на вбитых в тело рефлексах нарезали ингредиенты; это получалось куда лучше, чем на первом курсе, но с Томом ей всё ещё не сравнится.

Магия зелей всё так же манила её, ей было всё это очень интересно, и в этом году она планировала продолжить совершенствоваться в этой стезе. Профессор Снейп под её напором уже стал сдавать позиции, и она была в шаге от своего желания попасть под крыло мастера-зельевара, но Реддл всё испортил! Нож с силой ударил по корню, прорезая его как мягкое сливочное масло и вонзаясь в деревянную доску, оставляя на ней глубокую полосу.

— Мисс Уизли, вы растеряли все навыки за лето, или быть может, ваши мысли заняты чем-то более важным, чем противоугревое зелье? — пробирающий до костей холодный голос профессора Снейпа проник в мысли Джинни, словно сцеживая яд в каждое произнесённое слово.

— Нет! Извините, я буду осторожнее, — покаянно опустила голову пристыженная Джинни; её щеки заалели от укора профессора и собственной злости на себя за невнимательность и рассеянность.

— Ты точно в порядке? — вновь спросила Мэри, и в этот раз она не поверила в её ложь.

***

— Будь осторожен, или Мерлином клянусь, я задам тебе хорошей трепки, как только испытание закончится! Понял?!

— Я буду настолько осторожен, что Лунный телец покажется тем ещё сорвиголовой, — усмехнулся Том, проводя рукой по волосам Джинни.

— О, да, у тебя есть много общего с Лунными тельцами, — отзеркалила она его кривой изгиб губ.

— Моя малышка Джин с каждым годом становится всё более язвительной, — сделав растроганный вид, протянул Том, а потом обнял Джинни, прошептав: — Не волнуйся, я буду цел и невредим. Я ведь не хочу получить трепку; у тебя на удивление тяжёлая рука, — по-мальчишески захихикал он, и от этого по телу Джинни растеклось что-то странное, как горячая лава, мучительно медленно прожигающая её изнутри дюйм за дюймом.

Джинни закусила губу и обняла Тома в ответ всем сердцем и душой, молясь магии за этого безбашенного слизеринца.

Когда было объявлено начало первого испытания, Джинни с замиранием сердца провожала его взглядом. Она не знала, в чём будет суть задания и что это будет за дракон, но хотелось верить, что всё же будет скидка на возраст участников, ведь все они школьники и по сути вчерашние дети.

Она вышла из палатки и прошла на трибуны, усевшись между Гермионой и Полоумной Лавгуд. Потом, конечно, ей придётся слушать причитания друзей, но мысли заволокло густым туманом, и врать, что всё хорошо и она уверена в победе Тома, сил нет. Том не проиграет; в этом у неё сомнений нет и не было, но что насчёт травм и ран? От этого не застрахован даже его темнейшество Том Марволо Реддл. Рона среди болельщиков Гарри не наблюдалось; он всё ещё вёл себя до глупого по-детски, дуясь на Гарри за участие в Турнире. Но Мерлин, как можно радоваться или завидовать из-за чего-то подобного?!

Отвлечённая болтовня с Гермионой, которая была крайне недовольна очередной выходкой раздражающей писаки Риты Скиттер, немного погасила и расслабила тугой узел в душе. Джинни даже смогла сострить на тему любопытства журналистки, а после от души посмеяться, но стоило объявить начало турнира и огласить правила и очередность участников, как сердце Джинни сделало очередной кульбит. Гермиона мёртвой хваткой вцепилась в её локоть, словно Джинни была в более устойчивом душевном равновесии и была в состоянии удержать ещё кого-то. Даже если снаружи она и выглядела так, то внутри это было совершенно не так. Рев первого дракона заставил её вцепиться в Гермиону с не меньшей силой, чем у той.

В драконе Джинни узнала сине-серого шведского тупорылого; это она узнала от брата-драконолога, который частенько ей вместо сказок на ночь читал энциклопедии драконов и с любовью демонстрировал ей живые иллюстрации, что приводили маленькую Джинни в ужас! И вот сейчас она воочию видела одного из них! Защитные чары и цепь могли защитить зрителей, но не участников, поэтому, когда из палатки вышел Том, ей показалось, что её сердце замерло; хотелось схватить Реддла в охапку и утащить с арены подальше от разъярённой драконихи и бушующей толпы, пришедшей поглазеть на смертоубийство почти детей!

Том, в отличие от неё, казался оплотом спокойствия и душевного равновесия, но ключевое в этом «казался». О-о-о, Джинни отлично видела, как он нервно теребил древко палочки, как его лицо стало почти пепельно-бледным, и его спина, что всегда была ровной, казалась ещё ровнее от напряжения, сковавшего его мышцы. При этом Реддл умудрился тянуть уголки губ в почти естественной улыбке, да ещё и приветственно махнуть зрителям, словно не