для него ли именно все это здесь находилось. Хотя это было невероятным, но тем не менее хотелось думать именно так. Как бы то ни было, но раз уж сапоги оказались именно его размера, Женька решил, что неплохо было бы одеть на себя все, что имелось в сундуке. Кроме того, как оказалось, в сундуке имелась и нижнее белье. Причем судя по его состоянию и отсутствию хоть какого-то постороннего запаха, все было абсолютно новым. И он впервые за последние дни пожалел о том, что на его пути не попалось ни единого бассейна, тили хотя бы ручейка, чтобы смыть с себя пот и грязь, полученные за время перехода. С сожалением он положил белье назад, прикидывая, во что все это можно было бы уложить, чтобы взять с собою, но вдруг вспомнив о том, что под карнизом плещется огромное море, хлопнул себя ладонью по лбу, и начал лихорадочно искать хоть какую-то емкость, чтобы зачерпнуть воды и поднять на верх с помощью веревки.

Ведерко, хоть и совсем небольшое, литров на пять нашлось в первом сундуку. Видимо вначале он просто не обратил на него внимания. Зато теперь, тут же скинув с себя всю одежду, он привязал к веревке ведро и пошел добывать воду для помывки. Стесняться было некого, да и Женька хоть и старательно вглядывался во все стороны, но кроме волн, ничего не заметил. Поэтому подняв несколько ведер воды, он хорошенько ополоснулся. Правда без мочала и мыла, да и после высыхания, на теле выступил легкий соленый налет, но даже это придало ему бодрости и большей уверенности в себе. Еще больше уверенности прибавилось оттого, что закипела вода в казанке, а заверенный напиток, оказался до того вкусным, ароматным и бодрящим, что гном почувствовал себя на седьмом небе. Хотя кто его знает, сколько слоев этого неба имелось в этом мире?

Вернувшись, он смахнул со своего теля налет, от соленой морской воды, и начал облачаться в свежее белье, найденное в сундуке. Последнее чем-то напоминало армейские кальсоны и нижнюю рубашку. Но скорее только фасоном, потому как сам материал не шел ни в какое сравнение с тем, что в свое время ему довелось попробовать на учебке. После переезда на Кубу разумеется все это было заменено на обычные трусы и майку, но тем не менее, учась в сержантской школе, он хлебнул этого сполна, когда белье выдавалось скорее по количеству, нежели по размеру и качестве. Вполне могли достаться такие кальсоны, в которых помимо него влезет еще пара человек, а в рубашку наоборот едва помещаешься сам. К тому же эти самые хлястики и тормозки, препятствующие скатыванию штанин чаще всего оказывались оборваны, и тогда приходилось выпрашивать у старшины кусок старых портянок, чтобы соорудить нечто подобное самому. Здесь же было все иначе.

Как оказалось, размер лежащего белья, да и похоже всего остального обмундирования все же был как-бы усредненным, но в нем присутствовала некая магическая составляющая, и стоило тем же кальсонам оказаться не Женькином теле, как они тут же слегка ужались, плотно, но без какого-либо усилия облегая его тело. Причем стоило только слегка потянуть за пояс, как в том же месте они заметно ослабли и не давили с прежней силой, как еще мгновение назад. И хотя внизу штанин никаких «тормозков» не наблюдалось, но и то, что штанины задерутся вверх не было никаких намеков. С рубашкой все повторилось точно так же, как и с кальсонами. И хотя сейчас Женька был облачен в нижнее белье, по его мнению, предназначавшееся скорее для холодного времени года, никакого дискомфорта он не почувствовал. Наоборот, ему даже в какой0то момент показалось, что тело дышит гораздо свободнее, чем это было до того, как он все это надел на себя.

Прежде чем продолжить примерку основного костюма, он решил немного перекусить. Тем более, что попробованный чуть ранее травяной напиток, который для краткости он решил называть по земному чаем, уже достаточно настоялся, да и в животе что-то подозрительно заурчало. Поэтому отложив в сторону планы примерки, достал из сумки кое-какие припасы и принялся за перекус.

Глава 8

8.

После перекуса, решил немного перекурить, а заодно навести порядок в сумке. Все же последние дни были несколько суматошными и потому, сунув как-то руку во внутрь, обнаружил крошки на дне. «Сумка путешественника» хороша для сохранения продуктов, но запускать ее внутреннее содержимое тоже не стоит решил Женька, вытряхивая из нее все накопившееся.

А накопилось в ней довольно много. Здесь были и найденные припасы, в виде обжаренного, уложенного в стеклянные горшочки мяса и залитого растопленным жиром. Своего рода консервы, но по вкусу, нисколько не отличавшиеся от недавно приготовленного продукта. Да и жир залитый в банку, к удивлению гнома, вполне достойно принимался желудком, без каких-либо последствий, даже без использования хлеба. Вот с последним как раз и была беда. Толи в древности его почти не употребляли, толи считали, что в подобных помещениях хранить его нельзя, но хлеба, Женька там так и не нашел. Правда попался под руку небольшой холщовый мешочек, с чем-то напоминающим панировочные сухари, но и все на этом. Разумеется, мешочек был не оставлен безо внимания, но это была такая малость, что и говорить о ней не стоило. Зато мясных продуктов, было хоть отбавляй. Тут и вырезка, и карбонат, и всякие разные колбасы, и даже сало, килограммовый кусок которого сейчас занимал почётное место в Женькиной сумке, бережно завёрнутый в подвернувшуюся под руку тряпицу. Сало действительно было просто прекрасно. Чуть розоватое, перемежающееся несколькими мясными слоями, с невероятно приятным запахом, и просто божественным вкусом. Все говорило о том, что и выращивали свинку, и солили сало настоящие специалисты. Женьке в какой-то момент показалось, что он вновь оказался в своем детстве, на хуторе у дядюшки Игната Матвеича, двоюродного брата, давно почившей матери, отчего даже несколько взгрустнулось.

В этот момент, его взгляд упал на доставшиеся ему колечки, ожерелье и монетки странной формы, когда-то вытряхнутые из гоблина Бовы и его приятеля. Перебирая их, невольно подумал о том, что будь они действительно с магической составляющей, как считал пресловутый гоблин, было бы совсем не лишне, носить их не в сумке, а там, где и положено. Например, вот эта цепочка с медальоном многогранником, и изображенной на нем какой-то вязью, ни о чем не говорящей на Женькин взгляд, могла бы занять вполне достойное место на шее. Тем более, что нечто подобное