— Женщину, с которой ты собираешься провести каникулы, вот кого.

— Ты ее не знаешь, — ответил он, сам не зная, проведет ли предстоящие каникулы с Элинор, хотя и надеялся на это. Учитывая то, что до сих пор они старались не обсуждать между собой даже настоящее, кто знает, как сложит их будущее?

Попрощавшись, Фрэнк положил трубку на место. Разговоры с Мирославом всегда стоили ему немало нервов, но этот, учитывая все обстоятельства, оказался особенно утомительным.

Не мешало бы принять душ, подумал он, растерев лицо ладонями. И окончательно решить, как и когда поведать Элинор о том, что у него на уме.

Однако эта мысль отнюдь не улучшила его настроения. Какова будет ее реакция? Если честно, то Фрэнк этого не знал. Однако решил, что вряд ли стоит выкладывать на стол все карты прямо сейчас, когда она так тщательно скрывает свои. К тому же тревожило также ее отношение к нему как к безмозглому атлету, способному на эффективные действия лишь на спортивной площадке… и в постели. И хотя тайное знание о своем медицинском образовании тешило его самолюбие, это отнюдь не снимало проблему с повестки дня.

Да, Фрэнку приходилось быть свидетелем проявления сильных, истинных эмоций с ее стороны, но насколько глубоки они были? Не являются ли они грубо чувственными по природе и не преходящи ли они, как бабочки-однодневки? Необходимо было выяснить это. На его условиях. И его способом.

Правда, несмотря на результат, Фрэнк все равно бы не отступился от своего, поскольку если и было нечто, в чем он совершенно не сомневался, так это в том, что испытываемое им чувство к Элинор отнюдь не преходяще. Напоминая чувство, испытываемое им к матери, сестрам и ближайшим друзьям, оно дополнялось обуревающим Фрэнка сексуальным желанием.

Он влюбился в Элинор. Он любил ее. Его беспокоили ее тревоги, ее безопасность и здоровье, ему хотелось приласкать ее так, как этого не делал ни один мужчина.

Но просто сделать ей предложение было бы большой ошибкой. Будучи женщиной весьма не тривиальной, Элинор восприняла бы его по-своему. Она представляла собой сочетание столь противоположных черт характера, что ему трудно было отделить одну от другой. Однако Фрэнк научился принимать Элинор такой, какая она есть, достаточно было разобраться в собственный чувствах. Как бы она ни поступила, он все равно будет любить ее, неважно вблизи или на расстоянии.

Хотя лучше сделать так, чтобы она оказалась вблизи.

Приняв такое решение, Фрэнк поднялся и направился в ванную.

Элинор чувствовала себя совершенно обессиленной. После встречи с Голди и Джулией она решила пройтись по магазинам. Несмотря на то что подарки для подруг были уже приобретены, следовало подумать о Шарлотте. Кроме того, оставался муж Голди, Джек, не говоря уже о Крисе Кирквуде.

Хотя это было отнюдь не причиной, а скорее оправданием приобретения подарка для еще одного человека. К тому же все эти подарки, с добавлением предназначенных для Голди и Джулии, позволят ей спрятать в куче под елкой подарок, предназначенный ему. Элинор не хотелось, чтобы Фрэнк почувствовал себя обязанным купить ей что-нибудь в ответ. Собственно говоря, она понятия не имела о состоянии его финансов. Ведь если он сейчас не играет, то ему и не платят, не так ли? Кроме того, все его деньги могут быть вложены в нечто, что нелегко быстро реализовать, в дома, машины или что-либо в этом роде. Зачем же ставить Фрэнка в неловкое положение, если он окажется не в состоянии купить ей что-нибудь.

Да ей ничего и не надо…

Господи, откуда у меня взялись подобные мысли? — удивилась Элинор, останавливаясь на лестнице с двумя неподъемными сумками в руках и утомленно закрывая глаза. Она была в полном смятении, устав отвечать на задаваемые самой себе вопросы. Тем более что ответы тут же вызывали сомнения. Она не узнавала женщину, каждое утро смотрящую на нее из зеркала, женщину, завоевавшую право называться одним из лучших адвокатов по уголовным делам в городе. Весь опыт прошлой жизни вылился в определенную философскую систему, утверждающую, что детство есть то, что следует пережить и стать взрослой, наградой чему является овладение контролем над собой.

Со времени гибели родителей ей пришлось пройти долгий путь. Повзрослев, Элинор поступила в колледж и окончила его, а потом и юридическую школу, заслужив право на свое теперешнее положение, которое, черт побери, ее вполне устраивало.

Но теперь, как ни странно, она чувствовала, что что-то в ней изменилось. Появилось некоторое сомнение в целесообразности прежних устремлений.

Некоторое? Как бы не так, да вся устоявшаяся жизнь рушилась на глазах. И все из-за спортсмена, однажды появившегося на ее пороге и перевернувшего привычный мир вверх тормашками.

Но больше всего Элинор боялась того, что Голди окажется права. Что она влюбилась. Что же тогда делать?

Преодолев оставшиеся несколько ступенек, она открыла дверь.

Ожидавший ее Фрэнк стоял, опершись о косяк кухонной двери, и улыбался. При виде мужчины, мысли о котором занимали ее все последнее время, сердце Элинор забилось сильнее.

Просто какое-то сумасшествие! Этот человек определенно должен носить табличку с предупреждением об опасности. Правда, вряд ли она была бы в настроении читать ее.

Одетый в черные брюки и облегающую, черную же рубашку, Фрэнк выглядел столь же привлекательным, как и запах приготовляемой им пищи.

— Привет, — сказала она, чувствуя себя неловко в своей собственной квартире.

— Привет, — ответил он и указал на сумки. — Помочь тебе с этим?

— Нет! — воскликнула она слишком поспешно.

Брови Фрэнка вопросительно поднялись, и Элинор торопливо объяснила:

— Мне надо переодеться. Прошу тебя, оставь меня на время в покое.

— Так, значит, десять минут.

— Десять минут?

— До ужина.

— Да, конечно.

Добравшись до своей спальни, Элинор закрыла за собой дверь и в изнеможении привалилась к ней спиной. Сердце билось как сумасшедшее.

Немного успокоившись, она направилась в ванную. Приняв душ, Элинор подошла к платяному шкафу и начала размышлять. Выбрав короткую светло-коричневую юбку и бежевую шифоновую блузку, она приложила их к себе и посмотрелась в зеркало… Слишком легкомысленно. Надо было найти что-то одновременно строгое и будоражащее мужское воображение.

Темно-фиолетовые брюки и чуть более светлая, под цвет глаз рубашка, на взгляд Элинор, тоже никуда не годились.

Наконец она остановилась на скромном по фасону, но вызывающем по цвету ярко-алом платье и, присев на кровать, надела туфли. Затем, вместо того чтобы подняться, рухнула на кровать, уткнувшись носом в подушку. В таком положении ей легче всего думалось.

А подумать было о чем.

Закрыв глаза, Элинор глубоко вздохнула и ощутила запах Фрэнка. Что же ей с ним делать? Или, что важнее, что делать с чувствами, которые она к нему испытывает, не прекращая, разумеется, занятий сексом? Даже если это действительно «любовная лихорадка», прельщают ли ее по-настоящему длительные отношения? Возможно, да, но только в том случае, если Фрэнк тоже в них заинтересован, в чем она сильно сомневалась. Ведь он привык быть все время в пути, перемещаться из города в город. Вряд ли ему удавалось оставаться на одном месте дольше нескольких дней, может быть недель. Скоро он здесь заскучает, и тогда поминай его как звали.