Его восьмилетний Грэм вместе со своим приятелем Джеймсом целых полчаса тщательно сортировали сотни деталей из наборов «Лего». Грэму как раз разрешили купить ящик для рыболовных снастей, и теперь он раскладывал по отдельным ячейкам пластмассовые головы и туловища, шлемы и мечи, скипетры и топоры и прочие крохотные порождения творческой фантазии датских кудесников. Мальчишки с головой ушли в работу.

Они и не заметили, что пятилетний брат Грэма Матиас чувствует себя заброшенным и все больше сердится. Сначала они принялись за дело втроем, но старшие мальчики скоро решили, что Матиас не понимает их сложной системы, и запретили ему участвовать в сортировке.

Итак, красноречивый шум из комнаты нарастал.

Майкл так и не дождался рекламной паузы. Услышав вопль, он сообразил, что медлить больше нельзя, но все равно опоздал. Каких-то три шага отделяло его от цели, когда из-за двери раздался характерный звук – это рассыпались по полу сотни крохотных пластмассовых деталей.

В три прыжка он домчался до двери в комнату мальчишек, распахнул ее и увидел поле боя. Обезглавленные тела, оторванные головы и бесхозное оружие, средневековые копья и космические бластеры вперемешку валялись по всей комнате.

Возле опрокинутого ящика для снастей стоял клокочущий и красный, как перегретый котел, младший сын Майкла, взирая на отца с удивительной смесью вызова и ужаса. Майкл обернулся к старшему. «Он все разрушил!» – закричал тот и в слезах выскочил вон из комнаты. За ним последовал растерянный, пришибленный Джеймс.

Давайте проанализируем ситуацию. Оба сына Майкла клокочут от гнева, приглашенный в гости мальчик чувствует себя как между молотом и наковальней, а сам Майкл взбешен. Мало того что Матиас уничтожил труды старших мальчиков, так еще и в комнате царит бедлам, и все это нужно убирать. (Если вам знакомо ужасное ощущение, когда деталька «Лего» впивается в стопу, то вы поймете, почему нельзя было оставить все это добро валяться на полу.) А в другой комнате идет трансляция баскетбольного матча!

Майкл решил, что старших можно проведать попозже, и сначала занялся младшим. Его первым порывом было нависнуть над сыном и обрушиться на него с проклятьями за то, что он опрокинул ящик с деталями. И тут же, пока гнев не остыл, перейти к карам. Или воскликнуть: «Зачем ты это сделал?» Заявить, что больше никогда в жизни ему не разрешат играть с Грэмом и его друзьями, и мстительно добавить: «Теперь понимаешь, почему они не хотели брать тебя в игру?»

К счастью, верх взяла высшая, мыслящая часть отцовского мозга, и Майкл подошел к ситуации в рамках рационально– эмоционального подхода к воспитанию. Он вдруг понял, насколько остро его маленький сын нуждается сейчас в его участии, и это помогло Майклу проявить зрелость и сочувствие. Разумеется, с недопустимым поведением Матиаса следовало разобраться. А также зарубить себе на носу, что в следующий раз нужно действовать на опережение, прежде чем спор превратится в войну. Нужно было помочь Матиасу почувствовать, каково сейчас Грэму, и осознать, что наши действия часто имеют очень серьезные последствия для окружающих. Перенаправить, просветить – все это было совершенно необходимо.

Но не сию секунду.

Прямо сейчас нужно было установить с ребенком эмоциональный контакт.

Матиас был совершенно ошеломлен бурей чувств и остро нуждался в помощи папы, чтобы утишить внутреннюю боль, обиду и злость от того, что его сочли слишком маленьким и непонятливым и отвергли его помощь. Сейчас был неподходящий момент, чтобы перенаправлять ребенка, учить его или разговаривать о принятых в семье правилах поведения и о бережном отношении к чужим вещам. Сейчас нужен был контакт.

Майкл присел на колени, открыл объятия Матиасу, и ребенок кинулся к нему. Отец поглаживал его по спине, слушал, как он всхлипывает, и просто приговаривал утешительно: «Да, дружище, понимаю».

Вскоре Матиас поднял на него полные слез глаза и прошептал: «Я разбросал “Лего”».

В ответ Майкл со смешком заметил: «Знаешь, вояка, это еще слабо сказано!»

Матиас выдавил из себя робкую улыбку, и Майкл понял, что теперь можно переходить ко второму этапу приучения к дисциплине – перенаправлению, чтобы помочь Матиасу понять, как важно сопереживать и допустимым образом выражать свои чувства. Теперь ребенок был способен услышать отца. Эмоциональная близость с ним и его поддержка позволили мозгу ребенка перейти от реактивного состояния к восприимчивому, когда он мог слушать, что ему говорят, и учиться.

Заметьте, когда вы начинаете с установления эмоционального контакта, это не просто более человечный и любящий подход. Это помогает родителю настроиться на одну волну с ребенком, понять и прочувствовать его состояние. Ребенок же чувствует, что родитель не остался глух к его переживаниям, что его понимают и сопереживают ему, и это ощущение успокаивает его, разрывает замкнутый круг изоляции и отверженности. Эмоциональный контакт прежде всего – это важнейший принцип приучения к дисциплине на основе любви. Но обратите внимание и на то, насколько эффективна дисциплина без драм. Первый, инстинктивный порыв Майкла – прочитать сыну нотацию – не то чтобы неправильный. Мы сейчас вообще не поднимаем вопроса о том, какие родительские подходы к воспитанию правильные, а какие нет (хотя совершенно убеждены, что рационально-эмоциональный подход в принципе является более любящим и сострадательным). Мы хотим обратить ваше внимание на то, что первый тактический ход Майкла – установить эмоциональный контакт – послужил сразу двум целям дисциплины: добиться сотрудничества и развить мозг, – причем оказался чрезвычайно эффективным. Он позволил ребенку воспринять полезный урок, отцу – убедительно его преподать, и им обоим – сохранить и даже укрепить взаимную привязанность. Подход Майкла помог ему завладеть вниманием сына, причем быстро и без потрясений, и после этого мальчик оказался в состоянии воспринять разговор о его поведении. Плюс это способствовало развитию его мозга, поскольку ребенок слышал и усваивал замечания и разъяснения отца. Наконец, отец продемонстрировал сыну, как можно восстановить взаимопонимание, и показал, что с человеком, который тебя разозлил, можно общаться и спокойно, и с любовью. И все это стало возможным благодаря тому, что Майкл установил эмоциональный контакт с ребенком, прежде чем заняться перенаправлением.

Совсем скоро мы перейдем к разговору о том, почему установление эмоционального контакта столь действенно в ситуациях, когда дети сильно расстроены или не могут отличить хорошее от плохого. Как видите, Майкл применил этот прием очень эффективно. Однако он немного опоздал – всего на три шага! – и потому упустил возможность обойтись без применения дисциплинарных мер.

А ведь без них действительно можно обходиться, если действовать проактивно, то есть упреждающе, а не просто реагировать на происходящее. Проактивно действующий родитель замечает момент, когда ребенок вот-вот совершит недопустимый поступок и/или у него произойдет эмоциональный срыв, и своевременным вмешательством помогает предотвратить это. Майкл рассчитывал именно так и поступить, но в ближайшую рекламную паузу, поэтому отреагировал на сигналы, свидетельствующие о развивающемся в комнате сыновей конфликте, недостаточно быстро.