Напряги все чувства — пять общепризнанных и множество отвергнутых официальной наукой. Останови мысли, сосредоточься, растворись в окружающем. Научись видеть, а не смотреть, слышать, а не слушать. Но ни медитативные практики, ни религиозные техники — ничто не поможет тебе, если ты не одарен особым чутьем. Если Сектор не принял тебя, как, полушутя, а на самом деле серьезно, говорят проводники.

Момента Сектор принял сразу и уже не отпускал. Момент курил траву, часто бывал в Секторе пьяным, терял друзей, засыпал в полуметре от искажения, попадал в сильнейшие Всплески — и при этом оставался цел и невредим. Он приобрел репутацию самого удачливого, а значит, самого лучшего проводника в Секторе, по крайней мере в северной части. Он за Барьер-то выбирался не так часто и не жил на одном месте подолгу. У него нет друзей, зато полон Сектор приятелей.

А тут масовец Данила, прошатавшись черт знает сколько по Сектору без оружия и проводника, демонстрирует чутье. В принципе, если Данила обладает способностями проводника — это все объясняет. Но не похож он на проводника! Чем — Момент не взялся бы объяснить, но не похож. А значит — хитрит черт. И следить поэтому за ним нужно с удвоенным и утроенным усердием.

Данила, поравнявшийся с Моментом и шагавший с ним бок о бок, резко вскинул кулак, согнув руку в локте. Этот жест даже Момент знал: «Замри». Он тут же замер и прислушался к ощущениям. Увлеченный размышлениями о масовце, он потерял чувство единения с Сектором, и чутье ослабло. Хотя еще шаг-другой, и микроволновку, притаившуюся прямо по ходу, Момент почуял бы.

Но Данила успел первым. И снова он щупал грудь и хмурился. Может, православный и за крестик чуть что хватается?

Момент решил больше не мучиться вопросом.

— А что у тебя под рубашкой, командир, бро?

— Что за дрянь впереди, Момент?

— Микроволновка. Смертельная штука, момент — и нет тебя. Так что ты, бро, молодец. Вовремя засек. В проводники не хочешь пойти?

Масовец странно на него взглянул. Настороженно. Ох, что-то тут не чисто, что-то тут поганое кроется! Сейчас выяснится, что этот чудик — и не человек вовсе, а хамелеон какой-нибудь.

Момент отследил направление своих мыслей и решил, что предыдущий косяк был последним на сегодня, а то на измену без всякой паранойки можно подсесть.

— Не, а что, бро, чего таланту пропадать? Я тебя поднатаскаю. Ну сам подумай, что тебе в МАС ловить? Очередное звание? Чувак, Сектор — это свобода! Это ваще свобода от всего. Сюда люди не только от системы, от себя бегут!

На проповедь Данила не отреагировал — что-то соображал, прикидывал.

— Нет у меня способностей, Момент. Я умею убивать, воевать, а больше ничего. Так… Обходим микроволновку слева? Там подлесок реже.

Момент кивнул.

Чтобы обогнуть искажение, потратили полчаса. Пришлось прибавить шагу — ночевать в этом лесу Момент не согласился бы ни за что, идти по нему в темноте — тем более. Есть два Сектора — ночной и дневной. Днем все просто и понятно: вот тебе искажения, вот тебе твари, вот хамелеоны. А ночью Сектор принимается за твое сознание. И ты понимаешь, что самый главный враг человека — он сам.

Москва, здание Министерства аномальных ситуаций (МАС);

Тверь, тренировочный лагерь Министерства обороны.

Генриху Юрьевичу Ротмистрову ранним утром испортили настроение. Генрих Юрьевич как раз допивал кофе, прекрасный эспрессо из новейшей кофемашины, и собирался ехать на работу, косился на свой Vertu (сдержанный дизайн, но сразу видно цену) в ожидании вызова. Понимал, что рано, что капитан Астрахан еще только завершил операцию. Но не мог не подрагивать от радостного нетерпения.

И телефон таки зазвонил.

Майор Гриценко, непосредственный начальник капитана Астрахана, бил тревогу. Капитан сгинул в Секторе вместе со всей своей группой.

Майор, человек не сильно умный, зато шустрый, развел очень бурную и не менее хаотичную деятельность. Он поднял на ноги всех, кого смог, лично дозвонился до Твери, узнал, что Астрахан с бойцами в Сектор входили (по «вездеходам», без специально подписанного разрешения), потом выяснил, что вооружение на складе Астрахан не брал, сопоставил это с данными из КПП и запаниковал. Остальные действия Гриценко плохо поддавались осмыслению, и Ротмистров вынес из сумбурного монолога майора только основную версию произошедшего: связавшись с преступниками, Астрахан дезертировал.

Гриценко посыпал голову пеплом, запинался, заикался, каялся, ныл, хотел немедленной отставки и трибунала. Ротмистров заткнул его, приказав молчать о случившемся (половину МАС Гриценко уже обзвонил, может, хоть вторую не успел), и поехал на работу.

Ну как, как можно было меньше, чем за сутки, обнаружить пропажу Астрахана?! Майор что, всех своих бойцов каждый вечер обзванивает, спокойной ночи желает?!

Все пошло наперекосяк.

Оказывается, слухи о пропаже отряда долетели до высшего руководства. Секретарь встретила Ротмистрова фразой:

— Вас наверх вызывали, к самому.

У Генриха Юрьевича не было времени все переиграть, спланировать, пришлось действовать быстро, чего он не любил. Министр, человек гражданский, в прошлом — продавец диванов и другой мягкой мебели, происшествие воспринял по-своему: не как нарушение дисциплины, а как попытку экономического преступления. Зачем вооруженный отряд поперся в Сектор? И ежу, а уж тем более министру понятно: за деньгами. Сектор — это бизнес, и бизнес крайне прибыльный. По сравнению с биотином, нефть — детский лепет. Нефть-то много у кого есть. А биотин, лекарство от старости, — только в России. И «сувениры» — тоже только у нас. И все контрабандисты бросают вызов министру, отнимая у него деньги.

Резолюция чиновника была проста и понятна: дезертиров поймать, привести, допросить и посадить, чтобы другим неповадно было. Майора Гриценко — наказать, раз за своими людьми не уследил.

Ротмистров на подгибающихся ногах вернулся к себе, рявкнул на секретаршу, заперся в кабинете, вытащил плотный лист бумаги из ящика стола, вооружился карандашом и принялся думать. Была у него такая привычка: не схемы на планшете рисовать, не писать план в файле, не диаграммы составлять, а на листе бумаги карандашом, по старинке, чертить кружочки и прямоугольники, связывая их между собой стрелочками.

Значит, что мы имеем? С официальной точки зрения Данила Астрахан — преступник. И все бы ничего, но Данила вернется и расскажет, зачем ходил и кто ему приказал задержать Фиделя. Дальше — два варианта развития событий, и оба хреновые.

Первый: начальство сначала хвалит Ротмистрова за задержание контрабандиста. Потом допрашивает контрабандиста и выясняет много интересного. Например, что Генрих Юрьевич уже давно бросил вызов министру, отнимая у него деньги.

Второй: начальство с самого начала вовсе не хвалит Ротмистрова за задержание контрабандиста, потому что операция не была согласована, группа Астрахана вооружилась контрафактным оружием… И тут дело может даже не дойти до допроса Фиделя.